Евгений Носов - И уплывают пароходы, и остаются берега

- До свидания! - кричит ему сверху Шурочка, и он растерянно выглядывает и с трудом находит ее в пестрой толпе.

- Прощевай, милая!

К поручням проталкивается Дима-большой, бросает Савойе какой-то синий сверток, который разворачивается на лету и падает в лодку распластанными тренировочными штанами.

- Это тебе! - кричит Дима-большой.- Сам знаешь, за что..

- Ой, парень! И не надо бы...

- Там в кармане троя-як! - трубит в ладошки Дима.- Ну, будь здоров, бать! Салют! Дыши глубже! Ну, будь!

Теплоход гудит так, что на палубе все зажимают уши, лодка, отброшенная бортовой волной, сбивается с хода, постепенно отстает. Савоня поднимается, роняет с колен мешковину, которой прикрывал обнаженный протез, и, стоя, долго машет теплоходу картузом.

Позади него, окутанные мглистой наволочью, брезжут верхами островные храмы. Они будто парят над тусклым серебром Онеги, кисейно-призрачные, неправдоподобные, как сновидение.

Пpимечaниe

Повесть впервые опубликована в журнале "Наш современник" (1970, No 6), вошла в книгу "Берега" (М., Современник, 1971) и другие издания.

Как и все без исключения произведения Е. Носова, эта повесть имеет несколько редакций (и в рукописи, и после первой публикации). "Нет среди знакомых мне писателей никакого другого, кто бы работал так медленно и надсадно,- писал В. Астафьев.- Мне доводилось видеть рукописи его рассказов в авторский лист размером. Этот рассказ, как яичный желток, был вылуплен из рукописи в страниц полтораста. И каждая из этих страниц отделана так, что хоть сейчас в типографию сдавай" (Лит. Россия, 1976, 17 января). М. Ломунова свидетельствует: "Иные вещи уже сложились, но снова переписывает почти чистые, неправленые листы. В одну сводит страниц двадцать пять" (Лит. Россия, 1976, 2 января). Причем, по признанию самого писателя, вычеркнутое вполне приемлемо (грамотно, к месту и т. п.), но автор чувствует субъективный изъян; "возникает борьба с фразой. Чем больше она не ложится,говорит прозаик,- тем больше злюсь..." (там же).

В последней редакции повести (в кн. "Усвятские шлемоносцы". Л., Лениздат, 1982) по сравнению с ее журнальным вариантом 1970 г. свыше трехсот семидесяти поправок: новое членение на абзацы, перестановки слов внутри фразы, замена одних слов на другие, сокращения или дополнения в тексте и т. п. Серьезной правке подверглась кульминационная ситуация в повести - спор между Гоей Надцатым и Несветским о культуре и истории России.

Материалом для повести послужили впечатления автора от поездки по Русскому Северу в начале 60-х годов (см. комментарий к рассказу "За долами, за лесами"): писателя беспокоила не только социально-нравственная сторона изживания маленьких глухих деревень, но и ажиотаж вокруг заповедных, "нетронутых цивилизацией" уголков страны, нездоровый интерес определенной части молодежи к Северу, мода на старое - культовую архитектуру, иконопись, предметы традиционных ремесел и т. п. "Я внутренне сопротивлялся этим восторгам,- говорил Е. Носов корреспонденту "Литературной России".- Все фальшиво, лицемерно. Надо знать, чтобы судить и ахать. Растаскивают Север: вывозят книги, иконы, выпрашивают всякие вещи, хоть они и без надобности. Когда захотелось об этом написать, я стал искать конкретную форму. Вначале героем был учитель, потом инвалид с Тамбовщины. Писал-писал. Забросил: получалось неинтересно. Я почувствовал, что нужен какой-то абориген, который сам нe понимает, что происходит вокруг и с ним" (Лит. Россия, 1976, 2 января). Так созрел в сознании писателя образ Савони, "управителя одного из островов" на Малой Онеге.

Некоторые критики находили в повести "антигородские" тенденции, "в силу коих доброе, мудрое, трудовое, чисто деревенское начало сплошь и рядом противостоит "развратному и бездушному" началу городскому" (Сурганов Вс. Да, название обязывает... Размышления критика о прозе "Нашего современника".Лит. газ., 1971, 13 октября); "явную архаичность" Савони и "утрированное "народное начало" в нем". (Цит. по кн.: Лобанов М. Внутреннее и внешнее. Литературные заметки. М., Сов. писатель, 1975, с. 174).

В. Чалмаев, как бы отводя подобные упреки, писал в статье "Доверие к жизни": "Что-то ненатуральное видит" Савоня "во всей этой (туристской.- В. В.) толчее и суете. Впрочем, хочет ли Савоня останавливать, праведнически обличать этот стадный топот, эту мещанскую страсть не просто гульнуть и выпить, а выпить именно в Кижах? [...] Не на все эти и многие другие вопросы художник отвечает в рассказе - и не надо предъявлять и к нему, и к характеру Савони глобальных претензий. Отрадно, что эти вопросы поставлены и что художник вновь не пошел по пути упрощенногог ответа на них" (Наш современник, 1971, No 10, с. 119). "Именем Савони,- утверждала И. Стрелкова,- писатель спрашивает с молодых, равны ли они своему времени, как Савоня был равен своему, уже уходящему" (Лит. Россия, 1971, 6 августа).

"Носов увидел Север необычайно остро,- отмечал А. Хайлов в статье "Три встречи с Евгением Носовым",- может быть, как раз так, как не всегда могут увидеть привыкшие к нему северяне. Непосредственность первой встречи придает описаниям свежесть первооткрытия. Северный колорит нигде не "выставляется" нарочито, не подчеркивается - он всегда присутствует, он растворен в повести" (Север, 1972, No 3, с. 114).