Евгения Гутнова - Пережитое

Но мне этот взгляд представляется наиболее адекватным целям познания исторической действительности, наиболее удачной «рабочей гипотезой» для серьезного историка, которая дает возможность объяснить объективную сторону исторического процесса и его субъективное понимание современниками и последующими поколениями, соединить познание индивидуального и конкретного с выявлением исторических обобщений и закономерностей исторического развития. Разве я не выступала на международных встречах с докладами, которые вызывали интерес не только наших, но и западных историков, с которыми мое общение осуществлялось на равных.

Все это прошло, как проходит все на свете. Наше поколение ушло или уходит и, конечно, новые мысли, новые идеи стучатся в дверь, как это и положено в исторической и другой науке, приходит новое поколение, в пылу борьбы готовое отвергнуть то, чему поклонялось старое. Сейчас оно усилено у нас тем отвращением к марксизму, возникшем в нашей стране вследствие бессмысленного и начетнического его насаждения в школе и вузах. Всем обрыдли его формулировки и жесткие догмы, в которые не укладывается жизнь. Неудачный семидесятилетний вариант социализма, завел нас в экономический тупик, и привел к краху нашей идеологии. Пройдут года и десятилетия, осядет пыль развалин, которые мы сейчас самозабвенно бьем кувалдой, чтобы снова рушить «все до основания», и перед нашими потомками встанет из руин все величие нашей трагической эпохи с ее роковыми заблуждениями, как веха на пути движения мира вперед. Только тогда сможет быть оценено значение этого эксперимента и его жертв, принесенных в очередной раз нашей несчастной страной на алтарь мирового прогресса, став грозным предупреждением властителям капиталистической Европы о том, что неизбежно грозило ей. Мы снова взяли на себя издержки этого прогресса, бросили в его пасть миллионы жизней, чтобы предотвратить хаос или «новый» гитлеровский порядок. Не так ли из пепла и крови, оскорблений и поношений, которые обрушивались на нее в начале XIX века, возродилась поруганная и растоптанная Великая Французская революция, чтобы через двести лет ее отмечали как великое историческое событие во всем мире. И так же, как ее неумирающий лозунг «свобода, равенство и братство», возродятся и будут поняты ныне отвергаемые и оплевываемые мысли Маркса о законах истории. Разве наш горестный путь не подтверждает их действие и сегодня. Мы совершили страшный зигзаг в сторону бесчеловечности, забвения гуманных, общечеловеческих законов. Мы отравили сознание миллионов людей несбыточной верой в недостижимый идеал. Мы принесли настоящее в жертву будущему, которое так и не состоялось, доказав неосуществимость нашего эксперимента. Но люди жаждут мифов, должны жить надеждой на прекрасное будущее, и наш миф войдет в те несметные сокровища, которые человечество накопило в своей истории. Разве не мечтали всегда его лучшие представители о счастливом мире, без угнетения, голода, несправедливостей, исполненного разума и радостей. И наша жертва принесена во имя этого прекрасного мира, хотя в поисках его мы сбились с дороги.

Моя жизнь идет к концу. Она разбита и избита, была в общем горькой и тяжелой, наполненной страхами, болями и травмами. Хотела я того или не хотела, но тоже принесла ее на алтарь этого мифа. Однако с точки зрения общих путей истории людей, может быть, она имела свой смысл, свою цель, послужила чему-то важному, общему, если не в нашей несчастной стране, то в мире в целом.

А пока я стою среди развалин этого «прекрасного, прекрасного мира» одна перед приближающейся смертью, с ощущением внутренней тревоги и неуверенности. Все в нашем обществе шатко и зыбко, в любую минуту оно может снова сорваться в пропасть гражданской войны или новой, совсем уже бессмысленной революции во имя того, что отвергнуто жизнью. Стою на краю вырытого «котлована», каясь, а вместе с тем прощаясь со страшным прошлым и лелея туманную надежду на далекое, может быть, счастливое будущее для моей истерзанной, но все же прекрасной страны. Жизнь кончается, и я, наверное, не узнаю, какой итог подведет история нашему кровавому XX веку. Мне осталось лишь пожелать тем, кто увидит следующее столетие, более счастливого и достойного будущего.

PS. Уже после того как была поставлена точка в моих воспоминаниях, произошли события, связанные с путчем против М.С.Горбачева. Я с ужасом и трепетом пережила эти дни, после чего многое в моем прошлом и описываемой мною истории нашей страны видится иначе, чем шесть лет назад, когда начиналась работа над воспоминаниями. Но я решила оставить все как есть. Пусть они будут тем человеческим документом, который отразит и прожитую мною жизнь, и то, как я ее воспринимала, начиная и заканчивая писать эту книгу. Может быть, перед читателем предстанет не только собственная моя жизнь и личность, но также образ уходящей ныне эпохи и судьбы порожденных ею людей. Поэтому, я решила не «улучшать» ни себя, ни моих современников, сохранить их для будущих поколений так, «как это было в действительности».

В 1957 году, когда мой сводный брат пытался выяснить дальнейшую папину судьбу, он получил официальную справку, что папа умер в 1938 году в Уфе от воспаления легких (прим. Е. В. Гутновой).

Левицкий В. Томас Мор. М., Госиздат, б/г.

Левицкий В. Виктор Обнорский — основатель Северного Союза русских рабочих. М.: Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1929.

Левицкий В. (В.Цедербаум) Партия «Народная Воля». Возникновение, борьба, гибель. М., Госиздат. 1928.

Левицкий В. (В.Цедербаум) За четверть века: революционные воспоминания 1892–1917 гг. М.-Л., Ч. 1. 1926; Ч. 2. 1927.

Река Каменка (прим. редактора)

От первого брака у нее была старшая дочь, в то время уже взрослая семнадцатилетняя девушка Нина, внешне похожая на мать, но не перенявшая ее удивительного обаяния. Она вышла замуж еще до отъезда Лили за границу и всю жизнь прожила в Москве, где живет и поныне (прим. Е. В.Гутновой).

Ф.И. Дан умер в 1947 г. (прим. ред.).

Мартов и его близкие. Нью-Йорк, 1959.

Здесь имеет место неточность. Как известно, офицерские звания были введены в Красной Армии в 1943 г. До этого времени званию полковника в НКВД соответствовала должность полкового комиссара внутренних войск (прим. Д.А.Гутнова).

О судьбе Е. А. Гутнова см. публикацию 3. Бутаевой «Осетинский издатель из Берлина» // Дарьял. — 1991. — № 3. — С. 160–176.