Пауль фон Леттов-Форбек - Мои воспоминания о Восточной Африке

Мелкие патрульные действия англичан и португальцев, появившихся с юга через Ровуму и беспокоивших наши склады и транспорты, во всяком случае задерживали наше передвижение. Капитан Кель не мог удержать противника, наступавшего со стороны Кильвы, несмотря на тяжелый бой у Мбео-Хини и целый ряд более мелких столкновений, и неприятель появился в районе Нахунгу. Его летучие колонны, преимущественно конные, глубоко обошли отряд капитана Келя с запада и продолжали движение вверх по реке Мбемкуру на Нангау. Связь с капитаном Келем, которая была установлена по телефонной линии Нахунгу Нангау, оказалась прервана сначала на несколько дней, а затем на более продолжительное время. Расположенные вдоль этой линии полевые магазины попали в руки противника и были уничтожены.

При медленной передаче сведений от отряда Келя было невозможно своевременно составить себе картину его положения и, так как нельзя было рассчитывать на успешные действия у Тундуру, то в начале октября я перешел с пятью ротами от Массасси к Рупонде, а затем дальше на северо-восток и соединился у Ликангары с Келем. При получении сведений, что неприятельские отряды приближаются к Рупонде с северо-востока, было приказано переправить больных и запасы из Рупонды к Лукуледи и к Мнахо. 9 октября 1917 года у Рупонды был отбит неприятельский патруль с некоторыми потерями для неприятеля. 10 октября более сильный противник (25 индусский кавалерийский полк) напал на Рупонду с нескольких сторон. К сожалению, передвижения наших рот к Ликангаре произошли несколько раньше, иначе неприятель у Рупонды столкнулся бы с частью наших сил и потерпел бы поражение. Теперь же, кроме нескольких патрулей, в Рупонде совсем не было войск. Большая часть больных попала в руки неприятеля, а также, к несчастью, и магазин, содержавший около 90 тонн продовольствия.

При Ликангаре не произошло никакого достойного упоминания сражения. Правда, появлялись неприятельские дозоры и слабые партии, но это не мешало нашим боевым патрулям, которые направлялись против шедшей вдоль реки Мбемкуру главной тыловой дороги неприятеля, обстреливать и уничтожать автомобили, захватывая почту и припасы. Это навело меня на предположение, что главные силы неприятельских войск, высадившиеся в Кильве, совершали обход еще дальше на север, по направлению к Рупонде.

Усилившаяся деятельность неприятеля в нескольких переходах восточнее Ликангары, где противник снял наши закупочные посты, а также рассказы туземцев, указывали на возможность передвижения более крупных неприятельских частей от Нахунгу в южном направлении, против генерала Вале. Захваченная почта отмечала, что неприятель, несмотря на его широко развитую разведывательную и шпионскую системы, действовал почти вслепую. Например, он не знал, где находился я, хотя придавал этому особенно большое значение. Сведения о моем прежнем месте пребывания указывали ему, где можно предполагать наличие главных сил наших войск. В то время как одно из его донесений говорило, что я нахожусь в местности Лукуледи, другое предполагало, что я у Тундуру, а третье, такое же достоверное, говорило о Махенге. Болтливость наших европейцев, которые, несмотря на все указания, не переставали сообщать друг другу в своих частных письмах сведения о военном положении и свои предположения, принесла на этот раз кое-какую пользу. Так много болтали, слухи были так противоречивы, а также так слепо верили всяким небылицам, что из переписки немцев можно было получить самые противоположные сведения. Несмотря на это, невольное, введение противника в обман, было непонятно, как разумные люди могли доверять почте важные дела и сведения, сообщение о которых необходимо было скрывать от неприятеля.

Мне стало ясно, что неверная оценка положения, в котором находился неприятель, может мне принести небольшую выгоду, если действовать быстро и решительно. Я надеялся, что теперь можно рассчитывать на решительный удар, которого я дважды добивался в районе Линди и один раз у Тундуру, и успех которого у Нарунгомбе висел на тонком волоске. При оценке общего положения мне казалось, что обстановка в отряде Вале складывается как раз в пользу принятия такого решения. Принятый неприятелем план ведения войны должен был навести на мысль, что отдельные колонны противника будут энергично подвигаться вперед, чтобы раздавить нас посредством окружения со всех сторон. Дивизия неприятеля из Линди также вела настойчивое наступление. Перед ней, ведя беспрерывные бои, отходили от Махивы девять слабых рот Вале. Местность у Махивы была мне немного знакома. Казалось очень вероятным, что мой отход туда не будет своевременно обнаружен неприятелем.

14 октября 1917 года, в надежде на военное счастье, я перешел с пятью ротами и с двумя горными орудиями через горы Ликангары в Мнахо, куда и прибыл ночью, и 15 октября на рассвете продолжал путь. При движении на узкой тропинке над обрывом походная колонна растянулась. Орудия оказались далеко позади; вьючные животные выбивались из сил, требовалась помощь со стороны аскари и носильщиков; к счастью вице-вахмистр Сабат каждый раз преодолевал препятствия и продвигал свои пушки дальше. Меня удивляло, что мне не посылались донесения из Махивы, но ружейный и пулеметный огонь заставлял предполагать, что там происходил бой.

Перед наступлением темноты я прибыл к роте обер-лейтенанта Метнера, который находился в резерве позади левого фланга отряда Вале. Неприятель, казалось, наступал в обход этого фланга через кустарник. Свистящие вокруг пули имели то неприятное последствие, что носильщик, который нес мою полевую сумку с самыми важными донесениями и картами, исчез на два дня. Обе прибывшие первыми роты были тотчас же направлены для контр-атаки против неприятельского обхвата, и противник был отброшен. После этого роты окопались. 16 октября утром я направился туда и твердо установил, что противник укрепился напротив нас расстоянии от 60 до 100 метров.

Случай для внезапного решительного наступления казался мне благоприятным. Обер-лейтенант фон-Руктешель должен был начать в полдень обход неприятеля слева (то есть севернее); еще левее направлялся отряд Геринга.

После того, как мы спокойно пообедали, я быстро отправился на левый фланг, где только что развернулся капитан Геринг с двумя ротами. Затем, после того, как он перешел широкую долину, его отряд, к моему удивлению, начал заходить еще дальше влево. Скоро роты вступили в бой. Только постепенно для меня стало ясным это непонятное движение. Капитан Геринг неожиданно натолкнулся на нового противника, который прибыл от Нахунгу и теперь наступал с севера. Это было несколько батальонов Нигерийской бригады с двумя орудиями, которые ничего не знали о нашем присутствии и рассчитывали разбить наголову войска Вале, наступая на его левый фланг и тыл, в то время, как фронт генерала будет энергично атакован дивизией из Линди. Нигерийская бригада была удивлена не меньше Геринга, но не так быстро разобралась в новой обстановке. Капитан Геринг, за которым непосредственно следовали резервы, наступал по кустарнику так энергично, что совершенно смял отдельные части противника, отбросил их в беспорядке и окончательно обратил в бегство. Один неприятельский офицер, который вел носильщиков с патронами, принял наши войска за свои, и таким образом нам удалось захватить около 150.000 патронов. Во время штурма было взято орудие со снарядами, и мы насчитали более ста нигерийских аскари убитыми. Правее капитана Геринга, где вели бой две роты под командой обер-лейтенанта фон-Руктешеля и тяжело раненого лейтенанта резерва Брукера, неприятель также был оттеснен несколько назад, в кусты.