Александр Сенкевич - Блаватская

Перед тем как отправиться в Индию, Олкотт обратился с письмом к Чинтамону с просьбой снять для четырех человек скромный, недорогой, с минимальным количеством удобств домик в индусском квартале. Вместо этого Чинтамон предложил им свое жилище — освобожденное от домочадцев бунгало, практически без мебели и с туалетом во дворе. Однако этот непритязательный дом после треволнений и неудобств морского путешествия предстал раем в глазах Блаватской. Отдых в разогретом тропическим солнцем, но хорошо продуваемом помещении был блаженством.

На следующее утро весть об их приезде распространилась среди местных жителей, и на первом приеме в их честь присутствовало больше трехсот индийцев.

Согласно индийскому обычаю, каждому из них повесили на шею гирлянду из белых жасминовых лепестков, а также из лепестков охристых «гэнда» и белых, чуть-чуть темных у основания, «годаври». Олкотт от подобного радушного обращения растрогался до слез. Елене Петровне с трудом верилось, что на родине, в России, стоят морозы, метет пурга, лошади увязают в снегу, люди берегут тепло, законопатили двери и окна. Здесь же, в Индии, многие жилища вовсе стояли нараспашку, зияли дырами, в большинстве из них не было дверей, а крышу застилали тряпками и рогожами.

Некоторое время они общались в Бомбее с Россом Скоттом. Молодой человек принимал участие в их встречах с индийцами. На одной из таких встреч Блаватская выиграла у Скотта пари. Она заявила, что поменяет инициалы на его носовом платке на инициалы Харричанда Чинтамона. Выигрыш в сумме пять фунтов стерлингов пошел в качестве ее пожертвования для «Арья Самадж».

Лужайка перед домом Харричанда Чинтамона представляла собой английский газон. Вот уже лет пятьдесят его аккуратно подстригали. Ступнями ног Елена Петровна чувствовала гуттаперчевую упругость травы, а глазами видела ее цивилизованную косматость, словно перед ней расстелили тщательно выделанную шкуру огромного неведомого зверя, сопровождающего жизнь человека четвертой расы.

Любила она, чего уж тут скрывать, культурное отношение человека к окружающей природе.

Высокая стена, отделяющая лужайку от улицы, была увита плющом, который шевелился, как живой, под порывами ветра, и казалось, что находишься на поляне посреди джунглей.

На обочине лужайки возвышалось несколько пальм, стволы которых словно были выточены из песчаника. На ощупь они в самом деле напоминали камень.

Птичий гомон, который услышала Елена Петровна в Индии, был незабываемым, он словно напоминал о другом, непостижимом и параллельном мире природы, жившем по своим законам.

В Бомбее они были нарасхват, выслушивали в свой адрес бесчисленное количество приветственных речей. Индийцы их превозносили до небес при всяком удобном случае. У них кружилась голова от успеха и воздаваемых почестей. Олкотт вообще пребывал в эйфорическом состоянии и назвал их первые дни в Индии «ничем не омраченным счастьем». Он, как всегда, поторопился с обобщениями.

Однажды утром Чинтамон представил Блаватской и Олкотту баснословный счет, в который вошли оплата их проживания, еды, радушных приемов и поздравительных телеграмм, мелкий ремонт по дому и другие траты, включая даже аренду трехсот стульев для приветствовавших их индийцев. Еще один такой счет — и они остались бы без гроша в кармане. Блаватская безуспешно попыталась опротестовать у Чинтамона непомерно большие и явно преувеличенные расходы по их пребыванию в Бомбее. Он присвоил себе к тому же 600 рупий, высланные ими заранее на бомбейский адрес «Арья Самадж».

Пришлось всем им срочно перебираться в другой дом, который они без особых затруднений нашли, а проживание в нем оказалось вдвое дешевле.

Мулджи Такерсей, с которым Олкотт познакомился еще в 1870 году, плывя через Атлантику из США в Англию, рекомендовал им в качестве слуги сообразительного пятнадцатилетнего юношу-гуджератца, по вере мусульманина, по имени Валлабх-улла. Это имя Елена Петровна переиначила в Бабулу. Юноша был услужлив, говорил на пяти языках и быстро прижился при Блаватской. Долгое время он сопровождал ее в путешествиях по Индии, Цейлону, Европе.

На протяжении многих лет Блаватская по частям восстанавливала, как ей представлялось, пирамиду утерянного современным человечеством знания. Фундаментом этой пирамиды, краеугольным камнем ее мировоззрения была система понятий, идей и образов, которые так или иначе восходили к индуизму и тибетскому буддизму.

Серьезная борьба за приоритеты в стратегии и тактике приобщения западных людей к восточной мудрости началась с первых дней ее появления в Индии. Исторический момент для успеха Елены Петровны в расширении ее теософской деятельности был наиболее благоприятным. Вот что писал, например, о настроениях индийского общества в 1880-е годы основоположник русской индологии И. П. Минаев: «Оно действительно тревожное, и положение британской власти в Индии может быть названо даже критическим. Жалобы и ропот слышны всюду» [365] Новая история Индии. М., 1961. С. 459. .

Начнем с того, что верных последователей в Индии, которых Елена Петровна надеялась найти и на которых могла бы полностью положиться, оказалось почему-то очень мало. Самонадеянность, часто ни на чем не основанная, но всегда сопровождаемая напористостью и неуемной энергией, была ее второй натурой. Благодаря этому качеству характера ей не раз удавалось заставлять нужных людей изменять к ней отношение в лучшую сторону и делать то, что ей было необходимо. На этот раз ее задачей было привлечь к себе внимание важных персон из двух враждующих станов: авторитетных религиозных деятелей индийского общества и высших чиновников из британской колониальной администрации. Первых она должна была, как ей представлялось, поразить знанием индусского культурного наследия, а также своей всепоглощающей любовью к их духовному миру. Любопытство к себе вторых, членов избранного колониального общества, возбудить рассказами о той экзотической жизни, которую она вела, и демонстрацией феноменов. Понятно, что Блаватская, общаясь с одними и другими, не только не скрывала аристократичности своего происхождения, но и при всяком удобном случае сообщала о своей родовитости. Она словно вскользь напоминала всем им, что ее бабушка принадлежала к древнейшему княжескому роду. Блаватская ясно осознавала, что без нужных знакомств путешествие по Индии будет сопряжено с большими трудностями.

Многие влиятельные представители британской власти изъявили желание вступить в Теософическое общество. Уже в первые месяцы пребывания Блаватской в Индии она получила необычно теплое приветствие от Альфреда Перси Синнетта, редактора «Пайонира», влиятельной ежедневной английской газеты, рупора британского правительства в Индии. К ее радости, Синнетт выражал надежду увидеть ее в Аллахабаде (редакция его газеты находилась в этом городе) и был готов опубликовать в своей газете статью о Теософическом обществе. Он уже прочитал «Изиду без покрова», а за несколько лет до этого находился под большим впечатлением от спиритических сеансов известного лондонского медиума миссис Гаппи. Синнетт был свидетелем нескольких произведенных этой дамой феноменов.