Александр Сенкевич - Блаватская

Наконец, Блаватская и Олкотт ступили на французский берег. Они прибыли в Марсель 12 марта 1884 года. Во Франции их ждали, как, впрочем, и в Англии. Им предстояло провести в Европе семь напряженных и изматывающих повседневной суетой месяцев.

Елена Петровна писала высокопоставленным особам пространные письма в разные концы Европы. Она засиживалась за ними до глубокой ночи, а иногда и до рассвета. На среднем пальце правой руки, ближе к ногтю, у нее образовалась овальная твердая мозоль — впечатляющее свидетельство ее прогрессирующей графомании. Она уже не могла остановиться в охватившем ее словоблудии, считая себя чуть ли не добрым ангелом, который подает сострадательную руку людям, приговоренным к тоскливой и бессмысленной жизни. Она вошла в писательский раж ради того, чтобы свои сверхъестественные прозрения и предвидения о судьбе человечества передать за тысячи километров какой-нибудь исстрадавшейся по вдохновенному и провидческому слову богатой и знатной даме, однако, к великому сожалению, основательно разочарованной в себе подобных и в связи с этим обстоятельством духовно обносившейся. В способности заговаривать людей, устно и письменно, ей не было равных. Такой дамой, чрезвычайно податливой ее воздействию, оказалась леди Мэри Кейтнесс, герцогиня де Помар, к моменту приезда во Францию Блаватской основательница и глава Теософического общества Востока и Запада. Именно к ней из Марселя в Ниццу, во дворец «Тиранти» направились Блаватская и Олкотт, а также вся их индийская компания.

Испанка по рождению, во втором замужестве леди Кейтнесс, она умела подать себя эффектным образом и с загадочной стороны. Встречая гостей, она обычно облачалась в бархатное малиновое платье с атласными рукавами и со стоячим воротником. Крупные бриллианты сверкали и переливались на ее длинной, горделивой шее.

Леди Кейтнесс была вдовствующей великосветской дамой и жила под одной крышей со своим сыном от первого брака с испанским грандом, герцогом де Помар.

«Изида без покрова» Блаватской настроила герцогиню на теософский лад. Иными словами, она испытала прилив нежности ко всему человечеству и поверила в силу эзотерических знаний. Она сочла своим долгом познакомиться с автором этой удивительной книги. Теософские идеи, однако, не отвратили ее от увлечения спиритизмом.

Леди Мэри Кейтнесс, она же по первому мужу герцогиня де Помар, ждала Блаватскую в Ницце. Герцогиня пережила двух мужей и считалась одной из самых богатых вдов Европы. В ее владении находились дворцы в Париже и Ницце.

Однажды герцогиня почувствовала, осознала всем своим субтильным и нервным существом, что является медиумом и способна по своему усмотрению вызывать дух казненной шотландской королевы Марии Стюарт. Некоторое время она была даже подавлена этим открытием, настолько оно поразило ее чувствительную натуру. Напрасно она клялась самой себе, что никогда не воспользуется этим внезапно открывшимся даром. Охватившее ее волнение приобрело такие внушительные размеры, что для того чтобы не перейти раньше срока в лучший мир, она была вынуждена открыться ближайшему окружению и начать медиумические сеансы. В роскошном парижском особняке по прямому указанию герцогини была сооружена часовня для общения с духом Марии Стюарт. Свою неиссякаемую любовь к несчастной шотландской королеве она выражала подражанием ренессансной моде, с помощью воланов, кружев и лент пыталась воссоздать внешнее сходство с бесконечно ей дорогой коронованной особой. Герцогиня Кейтнесс не жалела средств на свои увлечения спиритизмом. Денег у нее было предостаточно. Она с нетерпением ждала приезда Блаватской. Среди ее знакомых ходили слухи о духовной мощи этой русской аристократки, приобретенной в одном из тибетских монастырей в результате длительной аскезы и многомесячного общения с адептами Гималайского братства. Как знала герцогиня, у Блаватской существовали фантастические планы по возрождению древнейшей культуры человечества, поэтому-то она сочла своей обязанностью пригласить таинственную русскую путешественницу к себе в гости, доказать ей тем самым, какое неподдельное уважение она к ней испытывает, и сделать теснее соединяющую их духовную связь, которая, вне всякого сомнения, повлияла бы наилучшим образом на судьбы мира.

Среди именитых гостей герцогини Кейтнесс, помимо Блаватской, встречались также другие русские люди. Это были представители русской знати, проводящие время на Лазурном Берегу, публика скучная, праздная и бездумно сорящая деньгами.

«Удивительно, до чего мало изменилось русское столбовое дворянство!» — можно предположить, думала Блаватская, слыша, например, о невероятных тратах князя Черкасского, который снял виллу с обширным участком земли и заставлял целую рать садовников еженощно работать в поте лица, чтобы каждое утро услаждать свой взор новой садово-парковой композицией. Это был заправский гурман, настоящий любитель изысканных плодов садового искусства.

В Монте-Карло многие русские проигрывались в пух и прах. Рулетка и карты, случалось, отбирали у них огромные состояния: не только поместья, но и собственные жены оказывались ставкой в азартной карточной игре.

«Разве ради этого стоит жить?» — размышляла Елена Петровна, видя, на что уходят талант и силы ее соотечественников, с подавляющим большинством которых она не хотела иметь ничего общего. Блаватская отказывалась от многочисленных приглашений на рауты и вечеринки, на вернисажи и балы, в театры и казино, ссылаясь при этом на слабое здоровье, на нехватку времени.

Каждую свободную минуту Блаватская отдавала писательскому труду и находила в этом истинное наслаждение. Она писала вдохновенно и легко длиннющие письма, сочиняла одну за другой статьи для «Теософиста». Однако юг Франции не стал для нее благословенным краем. Модные курорты не шли ей на пользу, они относились скорее к проклятому, нежели к благоприятствующему пространству.

Блаватской с лихвой хватило двенадцати дней на эту суету сует, на восстановление старых знакомств и обзаведение новыми.

Однако сказано: «Если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь, как Мои уста…»

Блаватская, сопровождаемая Олкоттом, поспешно отбыла в Париж. Брахман Мохини Мохан Чаттерджи и слуга-индус Бабула уже ждали ее там. По распоряжению леди Кейтнесс для них был снят дом 46 по улице Нотр-Дам де Шан. Он стал штаб-квартирой «старой леди» на время ее пребывания в Париже.

На перроне парижского вокзала Блаватская и Олкотт увидели невысокую невзрачную фигуру Уильяма К. Джаджа, их американского сподвижника. Прошло пять лет, как они расстались с Джаджем, переложив почти на него одного все заботы об американском отделении Теософического общества.