Татьяна Бобровникова - Цицерон

С обычной своей светской любезностью Цицерон сказал Росцию, что его всегда поражали своей меднолобостью артисты, которые дерзали состязаться с ним, Росцием, на сцене. Теперь же он боится оказаться столь же меднолобым, выступив соперником таких знаменитых ораторов. Но Росций начал его ободрять и умолять. А ведь он, говорит Цицерон, был таким хорошим актером, что умел быть красноречивым даже не открывая рта. Ему просто невозможно было отказать. Искушение было слишком сильно. И Цицерон согласился (81 год) ( Quinct ., 77—7(9) [32].

Процесса этого мы разбирать не будем. Достаточно сказать, что Цицерон сделал тут чудеса. Это длинное, нудное, однообразное дело он сумел превратить в увлекательный рассказ, нарисовал яркие портреты и несчастного банкрота, и его пронырливого компаньона. Каков был приговор суда, мы не знаем. Но, видимо, Цицерону удалось спасти тестя Росция, ибо, когда пять лет спустя сам актер попал в аналогичную ситуацию, он тут же, не задумываясь, обратился к Цицерону (76 год).

Противником Росция был также его компаньон Фанний Херея. Он утверждал, что Росций обманул его и не выплатил обещанных денег. Надо сознаться, что с самого начала Росций вел себя совершенно неправильно и показал, что он столь же непрактичен, как и его тесть. Он устранился от общих дел, когда же компаньон стал требовать с него денег, он стал их давать, надеясь, видимо, от него отделаться. В конце концов он запутался окончательно. Дело приняло угрожающий оборот. Его привлекли к суду, а все его ошибки и данные им обвинителю деньги явились серьезными уликами против него и как будто неопровержимо доказывали его вину. Вот тогда-то он обратился за помощью к Цицерону.

Оратор прежде всего изложил дело и жалобы и претензии Хереи. Он доказал без особого труда всю их несостоятельность. После этого он приступил к психологической стороне этой драмы.

— Посмотрим, кто он, этот обманувший товарища человек… Это Квинт Росций!.. Горячий уголь, брошенный в воду, моментально гаснет и стынет; так тотчас же умрет и потухнет огонь клеветы, брошенный в чистую, ничем не запятнанную жизнь. Росций обманул своего товарища?.. Может ли тяготеть такое обвинение над подобного рода человеком? Он, который — я сознаю смелость своих слов — еще более честен, чем талантлив, более правдив, чем образован… он, который сумел прослыть достойнейшим сцены художником, сохраняя при этом славу человека, достойного сената за свое бескорыстие!.. Знаешь ли ты человека, о котором был бы лучшего мнения, чем о нем? Кто в твоих глазах более честен, совестлив, ласков, услужлив, благороден?.. Росций оказался плутом! Это как-то странно звучит в ушах и сердцах всех (Rose. Histr., 17–19).

Но как ни странна, как ни чудовищна даже мысль, что Росций кого-то подло надул, в этой истории есть нечто еще более примечательное и удивительное — а именно фигура пострадавшего. В самом деле, кто он, эта невинная и простодушная жертва коварных козней? Фанний Херея, отъявленный плут, продувной мошенник, известный всему Риму. Как могло случиться, чтобы такой человек дал себя одурачить и кому? Этому непрактичному и неопытному Росцию!

«Это вдвойне невероятно — невероятно, чтобы Росций кого-то обманул, невероятно, чтобы Фанний дал себя обмануть».

— Прошу и умоляю вас, сравните между собой жизнь того и другого! (Ibid., 19–21).

С этими словами Цицерон указал на скамью обвинителей, где гордо восседал Фанний Херея. Действительно, он менее всего годился для роли невинной овечки. Было тут и еще одно весьма неожиданное и забавное обстоятельство. Этот Фанний имел странную привычку бриться наголо, сбривал даже брови. Голый череп и полное отсутствие бровей придавали ему какой-то чудной вид, между прочим, почему-то хитрости и лукавства. Но дело было в другом.

Любимой коронной ролью Росция был Баллион из плавтовского «Псевдола». Это хозяин публичного дома, человек ловкий и не только беспринципный, но бравирующий своей полной аморальностью. Когда его называют мерзавцем, вором, взломщиком, он удовлетворенно кивает и говорит: «Так, так. В самую точку». Когда ему кричат: «Ты прибил отца и мать!» — он с усмешкой отвечает: «Верно. Даже убил. Ну и что же? Это ведь лучше, чем их кормить. Разве я поступил неразумно?» Роль эта очень смешная, но вместе страшноватая.

Так вот Росций в этой роли гримировался под Херею. Зрители могли узнать и голый череп, и безбровое лицо, и всю повадку. Казалось, Росций представлял именно Херею. Быть может, это было случайностью. Быть может, Росций считал своего компаньона очень подходящей моделью. С актерами это бывает. Известно, что Шаляпин, встретив в вагоне на юге Франции старого кюре в широкополой шляпе и шейном платочке, сразу понял, что это его дон Базилио. Он копировал его в точности, вплоть до фулярового платочка, хотя этот человек, возможно, был вполне порядочным. А, может быть, для Росция не были тайной внутренние качества этого дельца, и он копировал его не без умысла. Как бы то ни было, сходство было разительным и Цицерон тут же поспешил его обыграть.

Едва он произнес имя Баллиона, зрители и судьи мгновенно узнали Херею. Можно себе представить, какой взрыв хохота прокатился по рядам. И уж конечно, сильно пошатнулось доверие к этому обвинителю, который как две капли воды был похож на содержателя публичного дома!

Затем Цицерон перешел к следующему пункту, а именно — каковы же мотивы преступления? Зачем было Росцию жертвовать своей репутацией и обкрадывать товарища? Денег у него было много, долгов никаких. Что же его толкнуло на такой поступок?

— Квинт Росций обманул Фанния на сумму 50 тысяч сестерциев. Ради чего?

Это рассуждение вызвало смешки на скамье обвинителей. Им показался забавным самый вопрос — зачем человеку 50 тысяч ? Цицерон мгновенно уловил этот смех.

— Улыбается Сатурий, лукавый человек, как он воображает, и говорит: «Ради этих самых 50 тысяч». Ну да, но скажи мне, почему ему так понадобились эти 50 тысяч?

И тут Цицерон напомнил одно обстоятельство, которое обвинители забыли, а может быть, и не знали. Всем известно было, что Росций зарабатывал бешеные деньги. За одно выступление ему платили столько, что это вполне могло составить счастье скромного человека на многие месяцы. Но вот уже десять лет, как он отказался от платы и выступал безвозмездно, считая, что деньги ему больше не нужны. За эти годы он потерял 6 миллионов сестерциев. Мог ли он после этого польститься на 50 тысяч и обокрасть своего товарища? (Ibid., 23–24).

Разумеется, Цицерон выиграл процесс и честь Росция была восстановлена.

Я думаю, из этих строк читатель почувствовал, что Цицерон не просто привязался к Росцию, не просто дружил с ним — нет, он буквально влюбился в него! И это неудивительно. Сам в душе артист, он переживал все страстно, бурно. Он не признавал полутонов. И увлекался всегда с головой, до безумия. Росций восхищал его как человек не меньше, чем как актер. «Кто вспомнит, что за блестящий художник Росций, тому кажется, что он один достоин выступать перед зрителями; но кто, с другой стороны, представляет себе, какой он прекрасный человек, тот приходит к убеждению, что именно ему менее всех следовало бы выступать перед нами» ( Quinct., 78).