Ирина Бразуль - Демьян Бедный

В первый день Владимир Ильич нисколько не поберегся. Проехав с вокзала к себе, на Широкую, где он жил у Елизаровых, он отправился в особняк Кшесинской. Здесь выступил с балкона, призывая народ к выдержке. И все же, несмотря на то, что демонстрация носила мирный характер, Временное правительство отдало приказ о расстреле. Улицы Петрограда обагрились кровью. А Ленин работал в Таврическом дворце, где на заседании ЦК утверждалось воззвание о прекращении демонстрации.

Уже были попытки поджечь и разгромить редакции «Солдатской» и «Рабочей Правды». Но Ленин все же прямо с заседания ЦК поехал в «Правду».

Здесь все шло как будто обычно. Подписаны полосы. Только вычитал свои стихи «Испуганным лжецам» Демьян Бедный. Ему бы можно уходить. Но, увидев Ильича, он задерживается…

Через некоторое время они уходят вместе. А еще через полчаса налет на редакцию…

Снова арестованы сотрудники во главе с дядей Костей, перевернуты столы, на полу валяются материалы и отпечатанные номера, унесены рукописи, обрезаны телефонные провода. Знакомая картина.

Только на этот раз «работает» не полиция, а юнкера с эсерами. Какие-то типы в штатском торчат в подъезде; выспрашивают у швейцара: как выглядит Ленин? Демьян Бедный? Давно ли ушли? В какую сторону? Это краем уха слышит рабочий Закатов, всего лишь два месяца как начавший ходить в «Правду». Ему все не везло — никак не мог увидеть Владимира Ильича. Он прислушивается и начинает понимать, что все это время видел Ленина чуть ли не ежедневно, но принимал его за издателя…

А травля разворачивалась… В тот же день вышла вечерняя кадетская газета с документами, «позорящими» Ленина. Тут же зубоскальство по поводу того, что большевики собираются составить новый правительственный кабинет, в котором министром труда будет Демьян Бедный. Это кажется кадетским «юмористам» очень смешным. Они не знают, что Демьян Бедный до сих пор заведует рабочим отделом, то есть занят руководством именно в области труда. Их неведение, впрочем, неважно и представляет разве лишь тот интерес, что и в этом случае они попали пальцем в небо. Каковы были административные способности и рабочие качества Демьяна, ясно из того, что несколько позже поэта решили привлечь к работе Совнаркома.

Только чтобы услышать это, надо было прожить еще примерно полгода. А в июле? Уж какой там «покой…»! То, что его всячески поносит печать, Демьяну не только неприятно, но вроде подбадривает. Давно привык. Даже не всегда «оттявкивался». Но снова нет «Правды»? Это хуже. Но душат другие рабочие газеты? Плохо. Но при разгроме типографии на Шпалерной убит старый распространитель «Правды» Воинов? Горько… Но есть ордер на арест Ильича? Это уж совсем тяжело…

Террор, убийства, аресты, обыски…

Являются и в Мустамяки. Выйдя рано утром из дому, Демьян встретил отряд юнкеров. Принял важный вид, закурил сигару. На вопрос: «Как фамилия?» — небрежно предъявил визитную карточку с полным титулом, данным ему Военно-промышленным комитетом.

— А вы не знаете, где тут проживает Демьян Бедный?

Об этом Придворов не имел никакого представления.

Повезло! А дача Стеклова окружена, и он под домашним арестом, пока его не увозят в Питер. А на даче Бонч-Бруевича юнкера, щелкая затворами винтовок, залегли вокруг, окружив дом кольцом: им приказано арестовать «известного шпиона Ленина».

— Храброе воинство! — презрительно бросает им Бонч-Бруевич, который только что приехал сюда с Верой Михайловной: в городской квартире оставаться невозможно. Ленина ищут на Херсонской.

Теперь явились сюда. «В бой» вступает Вера Михайловна. Услышав французскую речь юнкеров, полагающих, что их не понимают, она дает им, помимо всего, отличный пример правильного произношения. Те поражены: «Мадам говорит по-французски?» А «мадам» пушит юнкеров, как школьников:

— Ваши мандаты? Вы забыли, что находитесь не в России, а в Финляндии? Мальчишки! Сейчас составлю протокол, и вы ответите по финским законам!

Но у офицера оказался какой-то мандат, и обыск все-таки производят. Теперь «воюет» уже няня Ульяша.

— Как ты смел лазить в погреб? — кричит она, наступая на юнкера. — Ты там съел что-нибудь… Как же это я не видела, как ты полез, прихлопнула бы тебя там, просидел бы ты у меня во льду, шпионская морда…

Как бы ни были неожиданны, опасны юнкерские операции, дачники не могут удержаться от хохота: против дома, снимаемого Горьким, установили пулемет. «Господи, спаси наши души! — фыркает в сторону Ульяша. — Ну кто же в Нейволе не знает, что Алексей Максимыч уже две недели как сюда не наведывался?»

На другой день пулемет установлен и на Херсонской. Все ищут Ленина. При вторичном обыске на квартире Елизарова его арестовали, приняв за Владимира Ильича.

Тем временем Ленин «благодаря заботливому вниманию, которым меня почтило правительство Керенского», как он писал впоследствии, менял один адрес за другим.

Сутки у Сулимовой, на набережной Карповки. Оказалось опасно. На Выборгскую сторону — к рабочему Каюрову. Тоже рискованно. На той же стороне — к Фофановой. И тут следят. На Пески — к Полетаеву. К Аллилуеву… И наконец, отсюда пешком около восьми верст, через весь город — на Приморский вокзал.

Он переодет, без усов и бороды — как будто неузнаваем. Но, придя на вокзал во втором часу ночи, все же идет не через главный ход, а товарными путями. За несколько минут до отхода поезда спокойно поднимается на подножку… И поезд увозит его в Разлив. Началось последнее большевистское подполье.

В объятом контрреволюцией городе не место и большевистскому поэту. Демьян Бедный не печатается, сидит на даче. Только в августе в московской газете «Социал-демократ» появляется его стихотворение с настолько метким словообразованием, что оно приобретет широкую известность, как кличка, становится нарицательным. Фамилии двух социал-вожаков — Либера и Дана — указаны как название нового «подхалимского танца».

Как синоним меньшевистского предательства Ленин использовал демьяновское словцо десятки раз. Оно упомянуто неоднократно в одной лишь статье: «О героях подлога и об ошибках большевиков», и других [7] В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 34, стр. 248–255, 409. .

В этот осенний период в газете «Рабочий и солдат», выходившей вместо «Правды», то и дело попадаются едкие стихи знакомых авторов: «Солдат Яшка — медная пряжка», «Иван Заводской», «Шило». Потом появляется некто «Друг сердечный», а вслед за ним довольно разбитной «Покойник».