Станислав Зарницкий - Боттичелли

Сандро прислушивался к разговорам горожан, но не услышал ни одного слова одобрения затеи Савонаролы. Многие сокрушались о том, что погибли творения, бывшие украшением Флоренции, и ничего не было предпринято для их спасения. Были и такие, которые осуждали Савонаролу за то, что он пустил на ветер сокровища, за которые город мог бы выручить немало денег. В душах рачительных флорентийцев такой поступок никак не мог вызвать одобрения. Самоочищение, которого требовал наместник Христа во Флоренции, свершилось, однако, вопреки его ожиданиям, оно принесло не умиротворение, а недовольство. В разговорах все чаще стало всплывать имя Великолепного, который конечно же не допустил бы бесчестия Флоренции. Савонарола совершил одну из своих крупнейших ошибок — он покусился на красоту, и это рано или поздно должно было принести отмщение.

В городе знали, что Пьеро находится в Сиене, и ждали, что он может предпринять. И хотя Сандро не испытывал абсолютно никакой симпатии к сыну Лоренцо, но и он ловил себя на мысли, что желает, чтобы он пришел во Флоренцию и положил конец этому затянувшемуся кошмару. В ночь на 26 апреля 1497 года Пьеро с отрядом в полторы тысячи лучников и восьмьюстами конниками покинул Сиену и под покровом темноты двинулся к Флоренции. Он рассчитывал на внезапность своего нападения, но случилось так, что некий крестьянин заметил войско, двигавшееся в темноте к городским воротам, вскочил на коня и поспешил в город, чтобы предупредить власти. Тотчас же были подняты все мосты, а на городских стенах расставлены лучники. Неожиданное нападение Пьеро сорвалось, и ему оставалось только разместить свое войско под стенами города и послать Синьории требование открыть ворота. Но они остались закрытыми. Даже новый гонфалоньер Бернардо дель Неро, который отнюдь не был сторонником Савонаролы, не решился это сделать. Ко всему прочему, вдруг начался проливной дождь, который продолжался весь день. Казалось, солнце померкло, и, видя в этом знамение Божие, никто не решился выйти на улицу, чтобы потребовать возвращения Пьеро. Наступила ночь, а ливень все продолжался, унося с потоками воды надежды на восстание флорентийцев в пользу отпрыска Великолепного. В отчаянии Пьеро приказал трубить отступление. Савонарола мог торжествовать.

Но ликовать было рано. Симоне все это время пребывал в большом смятении, прекрасно понимая, что ему несдобровать, если пророк потерпит поражение и в город возвратятся Медичи. В ночь на 5 мая он пришел домой сам не свой и поведал брату, что они только сегодня узнали о намерении группы заговорщиков лишить их учителя жизни завтра в соборе, когда Савонарола будет читать проповедь. Он предложил Сандро отправиться вместе с ним в собор, чтобы защитить фра Джироламо от покушения. Но Боттичелли отказался. Нет, он ни во что не собирается вмешиваться — пусть все идет своим чередом, а у Савонаролы и без него хватит защитников. Сандро удерживал не страх, а желание, чтобы все наконец оставили его в покое.

На следующий день Симоне возвратился домой изрядно потрепанный, в разорванной одежде, но счастливый до предела: еще бы, им удалось спасти своего проповедника! Слухи о заговоре оказались правдой. В соборе несколько молодых людей во время проповеди бросились на Савонаролу, но их остановили находившиеся в толпе «плаксы». Возникла потасовка, во время которой досталось и тем, и другим. Пока шла драка, Савонаролу, так и не закончившего проповедь, увели в Сан-Марко, где он мог считать себя в безопасности. Слушая этот рассказ брата, Сандро вспоминал подобное этому событие, во время которого погиб Джулиано Медичи. Но как они отличались друг от друга! Тогда за Лоренцо вступился весь город, а сейчас флорентийцы, кроме кучки «плакс», проявили полное безразличие. Нет, тот костер на площади Синьории еще дорого обойдется Савонароле, и этого пророк явно не предвидел. Да и как он мог предвидеть это, не зная нрава флорентийцев — он ведь был чужим в этом городе! Развязка быстро приближалась; Сандро чувствовал это по той напряженности, которая сейчас царила во Флоренции.

Неудача Пьеро вызвала еще более яростные нападки Савонаролы на папу, которого все считали вдохновителем нападения. Не выдержав поношений, Александр VI решил нанести ответный удар и 13 мая продиктовал своему секретарю бреве, в котором проклял «болтливого монаха». Пять копий этого послания было послано во Флоренцию, где его текст был зачитан монахам, собравшимся в пяти наиболее значительных флорентийских церквях. При похоронном глухом звоне колоколов приоры церквей зачитали папский эдикт:

«Посему приказываем мы вам при всех церковных праздниках и в присутствии народа оповещать, что указанный монах Джироламо Савонарола исключается из общины верующих и каждым должен рассматриваться как исключенный из общины, потому что он не послушался наших предостережений и приказов. Далее, каждый должен воздержаться от общения с ним как с отлученным от церкви и подозреваемым в ереси, в случае если он не желает подвергнуться такому же наказанию».

В этом месте собравшиеся монахи перевернули вниз фитилями горящие свечи в знак того, что Савонарола навечно отлучен от святой Церкви. На следующий день папский указ был вывешен на порталах всех городских церквей. Во всех кварталах Флоренции народ толпился вокруг школяров, которые переводили папский эдикт с латыни. Испуганные жители с трудом понимали, что человек, которого они еще совсем недавно называли «святым монахом» и «пророком Бога», к чьему голосу они прислушивались, вдруг оказался еретиком, учеником Сатаны, подвергшимся церковному проклятию. Проповедник был лишен самого сильного своего оружия: папа запретил ему читать проповеди.

Среди горожан возникли сомнения — а так ли уж прав избранный ими пророк? Хорошо, пусть папа ведет распущенный образ жизни, в котором перещеголял, пожалуй, всех своих предшественников. Но, что бы там ни говорили, он по-прежнему остается блюстителем веры и ее чистоты. Наверно, все-таки он лучше их, простых прихожан, знает, что в словах фра Джироламо истина, а что ересь. «Плаксы» заметно приутихли, и Симоне в порыве откровенности рассказывал брату о том, что их ряды тают с каждым днем. Папское проклятие оказало свое воздействие. Ведь приближался 1500 год, когда по всем признакам наступит конец света, и многим становилось не по себе, когда они подумают об этой дате. А вдруг они действительно поддались дьявольскому искушению и приняли Сатану за святого? Симоне удивлялся: как это можно так быстро менять свою веру? Нет, фра Джироламо еще докажет свою правоту, чудо еще свершится! Но все-таки чувствовалось, что и Симоне стал колебаться. Сандро, хорошо знавший своих сограждан, предвидел, что никакого чуда не будет.