Вячеслав Козляков - Василий Шуйский

Г. В. Абрамович, назвавший князя Ивана Андреевича Шуйского «ловким царедворцем», заметил, что тому многое сходило с рук. Но, может быть, здесь сказывалось и значение рода князей Шуйских, которое не смогла отменить никакая опричнина. По мере того как уходило старшее поколение бояр и князей Шуйских (его дядя, князь Иван Михайлович, умер в 1559 году), освобождалась дорога в боярский чин для князя Ивана Андреевича. Уже 12 апреля 1566 года он упоминается среди бояр, поручившихся за князя Михаила Ивановича Воротынского [68]. Правда, в чуть более позднем по времени документе — Приговорной грамоте 2 июля 1566 года, решавшей судьбу перемирия с Великим княжеством Литовским и продолжения войны с Ливонией, — имени князя Ивана Андреевича нет среди членов Боярской думы. Он записан первым среди «царева и великого князя дворян первой статьи» [69]. Значительно ниже в этом перечне членов Государева двора, принимавших участие в соборных заседаниях, оказались имена князя Ивана Петровича Шуйского (сына боярина князя Петра Ивановича Шуйского, погибшего в 1564 году) и Василия Федоровича Скопина-Шуйского (его отец, боярин князь Федор Иванович Скопин-Шуйский, умер в 1557 году). В 1567 году князь Иван Андреевич Шуйский был назначен служить воеводой в Дорогобуже. Хотя он опять не назван боярином, но вторым воеводой в Дорогобуже был служивший в боярском чине Иван Васильевич Меньшой Шереметев; значит, это назначение вполне соответствовало статусу князей Шуйских. Одновременно в Ржеву Владимирову был назначен первым воеводой боярин князь Иван Иванович Пронский. Поскольку запись об этом помещена в разрядной книге следом за распределением воевод в Дорогобуже, получается, что хотя бы один местнический спор предшествующего года — с князьями Пронскими — князь Иван Андреевич Шуйский все же выиграл. В 1569 году князь Иван Андреевич служил уже смоленским воеводой, но из-за истории с побегом его слуги в Литву это воеводство в порубежных городах окончилось тем, что князя Шуйского вернули в Москву [70]. Царь Иван Васильевич не стал наказывать своего боярина за такую мелочь. Как оказалось, у него были другие планы.

Звезда князя Ивана Андреевича Шуйского взошла после расправы с князем Владимиром Андреевичем Старицким и его сторонниками (в числе которых был боярин князь Иван Иванович Турунтай-Пронский). Царь Иван Грозный взял боярина князя Ивана Андреевича Шуйского в свой мрачно знаменитый новгородский поход в конце декабря 1569 — начале января 1570 года. По разрядной записи, князь Иван Андреевич возглавил немногочисленную коллегию бояр при царе, куда кроме него вошли еще князья Петр и Семен Даниловичи Пронские и князь Василий Андреевич Сицкий [71]. Не во время ли этого похода князь Иван Андреевич настолько близко познакомился с пресловутым Малютой Скуратовым, что согласился женить своего сына Дмитрия на одной из его дочерей? Там же, кстати, был и другой будущий зять Малюты Скуратова — Борис Годунов, служивший рындою с копьем в полку царевича Ивана Ивановича. Так в страшное время расправы с вольными новгородцами завязались непростые узлы будущих связей родов Шуйских и Годуновых.

Из других служб князя Ивана Андреевича в период опричнины известно его участие в борьбе с крымцами в 1570 году, когда он возглавлял «береговой разряд» в Кашире и был первым воеводой сторожевого полка (здесь уже записан в чине боярина). В майском пожаре 1571 года погиб его давний соперник князь Иван Дмитриевич Бельский. После его смерти и многих опричных казней значение князей Шуйских в царской Думе только увеличивается. Весной 1572 года князь Иван Андреевич Шуйский прямо упоминается в разрядах как боярин «ис опришнины», в то время как другой князь, Иван Петрович Шуйский, вошел в земскую Боярскую думу [72]. Правда, очень скоро опричная Дума прекратила свое существование вместе с самой опричниной. В зиму 1572 года, когда был организован «поход государя царя и великого князя под Пайду, в Ливонскую землю, и взятье пайдинское», рядом с царем были глава земской Думы князь Иван Федорович Мстиславский и, очевидно, бывший первый боярин опричной Думы князь Иван Андреевич Шуйский. Нетрудно предположить, что и это был не предел его карьеры при дворе Ивана Грозного… Однако царский поход 1572/73 года стал последним для воеводы, сложившего голову в боях под Коловерью. Как писал автор «Пискаревского летописца», воеводу князя Ивана Андреевича Шуйского «не сыскаша: безвестно несть» [73], а это значит, что его дети даже не знали, как поминать своего отца — среди убитых или среди живых. Странная, надо сказать, судьба человека, пришедшего ниоткуда (вспомним рассказ о спасении его «дядькою» и белозерском детстве) и ушедшего в никуда…

К моменту гибели отца княжичу Василию Ивановичу Шуйскому было около двадцати лет. У него были младшие братья Андрей, Дмитрий, Александр и Иван. Всем им со временем предстояло войти большим кланом в состав Государева двора. Первые службы братьев князей Василия и Андрея Шуйских начинают фиксироваться в разрядных книгах примерно с 1574 года. На свадьбе Ивана Грозного с Анной Васильчиковой в начале 1575 года состоялся «дебют» молодых князей Василия, Андрея и Дмитрия в придворной службе. Князь Иван Петрович Шуйский тоже был на этой свадьбе и «на место государя звал», также он упомянут среди тех, кто «за столом сидели» [74].

Сыновья князя Ивана Андреевича — Василий и Андрей — начинали службу так же, как и их отец, в рындах (оруженосцах) «с болшим саадаком» {1} . Это были самые привилегированные назначения для молодых людей: остальные рынды — «с копьем», «з другим саадаком», «с рогатиною» — писались после и, следовательно, были ниже по статусу. Братья князья Шуйские служили спальниками и головами у ночных сторожей, в частности, во время серпуховского похода 1574 года и царского похода 1576 года в Калугу против крымского царя Девлет-Гирея. Князь Василий Иванович входил в состав «удельного двора» Ивана Московского (как назвал себя Иван Грозный после провозглашения царем крещеного татарина Симеона Бекбулатовича). Казус с добровольным отказом Ивана Грозного от власти в пользу касимовского царя, происходившего из династии Чингизидов, до сих пор выглядит труднообъяснимым шагом. Грозный, несомненно, играл, вовсе не собираясь навсегда оставаться обычным московским князем. Но у этой игры было серьезное продолжение, связанное с организацией «особого двора». «Иванец Васильев» не зря просил нового «великого князя Симеона Бекбулатовича», чтобы тот «ослободил людишек перебрать». Князья Шуйские, вместе с князьями Трубецкими и Годуновыми, оказались среди тех, кого позвали в ряды новой знати, приближенной к царю Ивану Васильевичу.