Клод Роке - Брейгель, или Мастерская сновидений

Нечто очень похожее делает Роке, что и позволяет ему соединить в связное целое разные по стилистике «блоки» текста. Хотя каждый «блок» может быть опубликован как отдельный рассказ, главы четко связаны с определенными темами, а всю книгу можно приблизительно разделить на три смысловые части.

В первой части (главы первая — четвертая) преобладает описание «места действия»: Голландия (1) — Антверпен (2) — тема связей Нидерландов с «экзотическими» странами (3) — Брюссель (4).

Вторая часть (главы пятая — одиннадцатая) почти целиком (за исключением главы восьмой) посвящена анализу картин Брейгеля, то есть рассказу о внутреннем мире художника, и в смысловом отношении является центральной.

В третьей части (главы двенадцатая — восемнадцатая) преобладает тема истории, Нидерландской революции, которой посвящены три большие главы (двенадцатая, четырнадцатая, шестнадцатая); но и здесь очень много места уделено разбору картин Брейгеля (главы тринадцатая, пятнадцатая, семнадцатая).

Отдельные главы книги разделены на пронумерованные разделы (они, в свою очередь, тоже разбиты на части, отделенные друг от друга пропущенной строкой), в которых под разными углами зрения варьируется основная тема главы и которые часто контрастируют между собой по степени эмоциональной окрашенности и по смыслу. Некоторые эпизоды на первый взгляд вообще не имеют отношения к теме книги (рассказы о протестанте Грациане Виарте и его возлюбленной, об анатоме Андреасе Везалии, о художниках Альбрехте Дюрере, Луке Лейденском, Хуго ван дер Гусе, о графе Эгмонте). Однако на самом деле они «оттеняют» основную фигуру, о которой идет речь, фигуру Брейгеля, представляя те качества, которые у Брейгеля отсутствуют. Роке, подобно своему герою, как бы смотрит на полотно истории (или полотно человеческой жизни) сверху, с большой высоты, и все его персонажи равноправны. Именно поэтому картина эпохи, которую он рисует, кажется такой исчерпывающей. Избранная композиция открывает перед автором очень широкие возможности, ибо ее жесткая «кристаллическая решетка» способна принять в себя самые разные наполняющие компоненты (в том числе интереснейшие рассуждения самого Роке как культуролога и искусствоведа — например, о звучании старофламандского языка и о манере речи Брейгеля; о картинах, созданных в технике гризайля, как выражении самых непосредственных порывов художника).

В некоторых местах Роке вводит и «ключевые слова»-рефрены, как это делали древние египтяне (глава первая, разделы 2 и 3: «Ему некуда спешить. <���…> Ему некуда торопиться. <���…> Никто его не подгоняет»; глава третья, раздел 5: «Весь Вавилон резонировал от завихрений ветра и шума воды. <���…> Весь Вавилон резонировал подобно раковине»; глава четвертая, раздел 3: «Я хорошо представляю себе. <���…> Итак, Брейгель покидает Антверпен. <���…> Я могу себе представить… <���…> Итак, он уехал из Антверпена» и т. д.). Поскольку рефрены используются относительно редко, они не только подчеркивают связность текста, но и придают поэтический характер отдельным его кускам.

Форма, придуманная Роке для написания именно этой книги, обладает ценностью и сама по себе, ибо позволяет совместить взгляд ученого и взгляд поэта, чувство и интеллект. По сути, книга представляет собой диалог двух достойных друг друга собеседников — художника далекой эпохи, который действительно продолжает говорить с нами посредством своих произведений, и современного художника, пытающегося его понять. Я открыла эту книгу, потому что люблю картины Брейгеля, а закрыла с ощущением, что нашла больше, чем искала, и с желанием прочитать другие книги прекрасного мастера слова Анри Роке.

Посвящаю второе издание своего перевода памяти Мстислава Баскакова и того летне-осеннего провала во времени, когда мы двое сосуществовали с этой книгой.

Т. Баскакова

21 мая 1527 года у Карла V родился сын Филипп, и торжества по поводу этого события устраивались не только в Вальядолиде, но и по всей Испании. Императору пришлось спешно отозвать войска, которые только что захватили Рим и теперь осаждали Климента VII в замке Святого Ангела. В момент рождения наследника ландскнехты-лютеране, добрые солдаты Его Величества, орали на римских площадях: «Виват папа Лютер!» Эти демоны в одеждах осиной раскраски подожгли город, грабили, насиловали женщин на улицах и в монастырях, убивали просто ради смеха, водружали себе на головы митры, выбрасывали в Тибр священные реликвии и Святые Дары. Они выцарапывали кинжалами поперек фресок Рафаэля надпись: «Вавилонская блудница». Они обрядили в ландскнехтский наряд статую Христа с одного из алтарей храма Святого Петра. Они расстреливали из аркебуз распятия. Они зарезали священника, который отказался дать облатку ослу. А между тем всего тремя годами ранее папа короновал Карла в Болонье — с пышностью, которая была так характерна для того века.

Карл Габсбургский, внук Максимилиана Австрийского и правнук бургундского герцога Карла Смелого, родился в Тенте и был ровесником века. По праву наследования он стал сначала владыкой Нидерландов, а потом — и Испании. Банкиры Фуггеры оплатили его избрание в императоры и помогли обойти другого претендента — короля Франции. Он превосходил могуществом Карла Великого, Александра, Цезаря. Ему предстояло стать защитником христианства, сокрушить турок и еретиков, утвердить католическую веру в Новом Свете, завоевание которого еще не было завершено. Он выбрал своим девизом слова: «Еще дальше, вперед». И любил повторять: «В моей империи никогда не заходит солнце». Девиз и изречение, достойные царя Вавилона.

Таков был мир, в котором родился Брейгель. 3

Брейгель не оставил портретов ни своей жены, ни детей, ни друзей. Полагают, что он иногда изображал себя среди собственных персонажей — однако никаких подтверждений тому нет. Его портреты, выгравированные его друзьями, не имеют сходства между собой. Мне бы очень хотелось верить, что именно он изображен на воспроизведенном здесь рисунке, выполненном пером: пожилой художник, растрепанные волосы под фетровым беретом, кустистые брови, горький и серьезный взгляд; похож на да Винчи, но живущего вдали от мира. 4Однако, вне всякого сомнения, перед нами — собирательный образ Художника, которому докучает глупый Заказчик. Если бы Брейгель, вместо того чтобы рисовать, писал комедии или драмы, их авторство приписали бы другим драматургам, настолько мало он оставил следов своей жизни. По сути — никаких, кроме картин. О Брейгеле мы знаем так же мало, как о Шекспире.

Те страницы, которые Карел ван Мандер — фламандский Вазари — посвятил Брейгелю, скорее легендарны, чем историчны. В момент смерти художника Питеру, старшему из его сыновей, не было и пяти лет, а младшему, Яну, — полутора. Их мать умерла через девять лет, в 1578 году. А ван Мандер опубликовал свои «Жизнеописания самых знаменитых живописцев Нидерландов» в 1604-м. Вряд ли он лично был знаком с Брейгелем. Откуда же он черпал свои сведения? Несомненно, от художников, знавших Брейгеля. И еще, может быть, от Ганса Франкерта, нюрнбергского купца, «мужественного и превосходного человека, который очень любил проводить время с Брейгелем и каждодневно видел его». Отталкиваясь от немногих известных фактов и размышляя над картинами, которые знал, ван Мандер измыслил правдоподобное жизнеописание.