Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

— «Парижане»… — говорил он с усмешкой. — Представьте, 23-я немецкая танковая дивизия, оказывается, прибыла сюда прямо из Парижа. Отъелись, мордатые, на французских хлебах, вылакали несусветное количество вина, отдыхали, резвились, и вдруг приказ: на Восточный фронт!

— Я уверен, — заметил Зубков, — что у нас хватит силенки сломить и этих «парижан»… В том, что немцы собираются наступать, сомневаться не приходится. Недаром же они бросили сюда столько танков.

— Будем драться насмерть, комиссар. Пускай бы они прибыли даже с Марса!..

Я решил побывать в полку Ивана Павловича Елина. Этот полк, отбивая танковые атаки врага, понес значительные потери. Хотелось узнать и состояние боевого духа бойцов, и как они готовят оборону.

В полку господствовали спокойствие и деловитость. Люди сосредоточенно трудились, каждый на своем участке. Рота противотанковых ружей отрывала отдельные глубокие щели для бойцов-одиночек… Я одобрил эти действия командира роты. В моей боевой практике, еще в Испании, имелся опыт такой борьбы. В одиночный окоп садился пулеметчик и расстреливал фашистов в упор. Жизнь его зависела от первого точного выстрела врага, от попадания гранаты или снаряда. В эти колодцы спускались люди с железными нервами, безраздельно преданные своему делу.

— В моей роте — все такие, — уверенно сказал командир.

— И все же воин должен накрепко уяснить: если он не струсит — уничтожит танк, если струсит — его уничтожат автоматчики.

— Товарищ полковник, — улыбнулся Елин, — наши гвардейцы прошли не только учебную «обкатку» танками. Они уже «обкатаны» и танками врага!..

Около полудня в штаб дивизии явился молодой энергичный полковник, командир 57-й танковой бригады. Он четко доложил, что бригада передана в оперативное подчинение командования 13-й гвардейской дивизии, сообщил о боевом составе бригады и попросил ознакомить его с обстановкой.

Чувствовалось, что этот командир знал войну, главным образом, по рассказам и очеркам в газетах, но, тем не менее, прибытие его бригады было для нас великой радостью. Особенно отрадно было услышать, что в составе бригады имеется 10 танков КВ… В течение одиннадцати месяцев войны мы не знали случая, чтобы немецкая пушка пробила броню этого танка. Бывало, что танк КВ имел 90–100 вмятин от попаданий вражеских снарядов, однако продолжал ходить в бой.

Нашу беседу с полковником прервал звонок командира полка Ивана Самчука. Он сообщал, что немцы подтягивают к переднему краю танки и пехоту. С его наблюдательного пункта было видно, как войска противника передвигаются от Непокрытой и сосредоточиваются в балках. «Я верю нашим наблюдателям-артиллеристам, — говорил Самчук. — Они насчитали здесь более ста вражеских танков и бронетранспортеров!»

— Как вы приготовились к отражению танковой атаки? — спросил я.

Голос Ивана Аникеевича звучал спокойно, уверенно:

— Все командиры подразделений предупреждены. Противотанковым средствам и особенно артиллеристам поставлена задача на отражение танковой атаки.

— Усильте командирскую систему наблюдения за поведением противника.

Он откликнулся бодро:

— Есть!

— Итак, товарищ полковник, — сказал я командиру бригады, — все мы, конечно, искренне рады вашему прибытию. С вашими танками КВ дивизия становится намного сильнее прежнего. Направляйтесь в свою бригаду и занимайте указанный вам исходный рубеж. Время не: ждет: противник собирается атаковать.

Он усмехнулся — рослый, самоуверенный, молодой:

— Пускай попробуют…

— Они уже пробовали.

— Сегодня мои КВ себя покажут.

— Желаю успеха, полковник!..

По-разному складываются на войне судьбы людей: один пройдет огонь и воду, останется живым под танком врага, выйдет из любого боя без царапины; другой, едва лишь ступит на передовую, — и, смотришь, уже сражен.

Молодого командира 57-й я видел в первый и в последний раз: когда он возвращался к своим танкистам, фашистская авиация сделала очередной налет. Смертельно раненный, он успел отдать боевое распоряжение своему начальнику штаба и даже начертил на карте слабеющей рукой стрелу контрудара своим КВ…

Командир 34-го гвардейского стрелкового полка Трофимов сообщал, что на его участке, в лесу, восточнее Петровского, нет никаких признаков перемещения сил противника. Он спрашивал разрешения собрать командиров и комиссаров батальонов на совещание, чтобы обсудить действия личного состава в прошедших боях и поставить задачи по организации обороны.

— В отношении совещания, Филипп Алексеевич, нужно повременить, — сказал я. — А задачи по организации обороны поставить немедленно.

По-разному планировали в это утро свои дела командиры полков: Самчук готовился отразить танковую атаку противника; Елин с нетерпением ждал сообщения десантной роты, брошенной с пятеркой КВ на перехват отходившей части врага; спокойный Трофимов готовился… к совещанию.

Эти настроения целиком, конечно, зависели от обстановки на разных участках фронта. Мне и самому временами думалось: а предпримут ли немцы атаку именно сегодня? Обычно перед началом активных действий их разведчик, «костыль», непрерывно кружил над нашими позициями. А сегодня он показался с утра, повисел над передним краем и скрылся. По-видимому, гитлеровцы еще не закончили перегруппировку.

Однако, как мы поняли позже, немцы пытались нас обмануть. Они убрали свой «костыль», их артиллерия притихла, прекратилась даже винтовочная стрельба. Где-то в расположении наших соседей смолкли глухие раскаты бомбежки. И удивительная, ясная тишина встала над передним краем, над молодыми рощами, над изрытыми и стесанными высотами, над черными пепелищами деревень, над Балкой-Янделой, прозванной «долиной смерти», где из-под глинистых обрывов кровоточили родники…

Ровно в 13.30 на боевые порядки нашей артиллерии, на зарывшийся в землю полк майора Самчука пушки и минометы противника обрушили ураганный шквал огня. Почти одновременно с началом необычно мощной артиллерийской подготовки в небе появилось несколько шестерок бомбардировщиков Ю-88. Пожалуй, только под Киевом и Конотопом мы испытывали такой мощный бомбовый удар…

Возможно, фашисты засекли местонахождения моего наблюдательного пункта? Самолеты неторопливо разворачивались над нами и сбрасывали свой смертоносный груз.

— Отбиваю атаку танков! — прокричал в телефонную трубку Самчук. — Их более полусотни… Наши гвардейцы…

Трубка смолкла. Земля качнулась под моими ногами, и трубка с невероятной силой вырвалась из руки. Вокруг стало темно, и спазма перехватила мне горло. Я упал, над головой с треском обломилась балка, что-то тяжелое ударило в плечо. С трудом поднялся на ноги. Вокруг с оглушающим грохотом рвались бомбы. Пыль, взбитая разрывом фугаски, медленно оседала над развороченным блиндажом, и, осмотревшись в полутьме, я увидел под грудой бревен чью-то руку. На руке — часы. Большая секундная стрелка равномерно двигалась по фосфорическому циферблату. Да ведь это же мой комиссар Сергей Николаевич!.. Я быстро отбросил бревна, встряхнул его за плечи.