Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

Сначала мы не поняли: чьи это танки? Мелькнула мысль: что, если противник прорвался на Перемогу, в тылы Самчука?.. Сердце мое похолодело. Если боевые порядки не смогли сдержать танкового удара, значит, случилось страшное, то, чего я так опасался.

Я кликнул коновода Михайлюка, — он всегда находился неподалеку от меня с моим Малышкой.

— Коня!.. Быстрее…

Через минуту мой вороной рысак уже нес меня крутыми откосами и перелесками в расположение полка Самчука.

Улицу села Перемоги, сплошь исковерканную разрывами снарядов и бомб, застилал густой дым пожаров. Никто, конечно, не тушил огня: нашим гвардейцам было не до этого. Шел бой… Вокруг, будто под сводами огромного котельного цеха, где резко стучат пневматические молотки и свищет автоген, разноголосо били пушки и сыпали очередями пулеметы. Низко надо мной прогудел снаряд и врезался в обгорелую стену дома. Куски земли и камни, взнесенные взрывом, запрыгали под ногами Малышки, и он помчался еще быстрей.

Как видно, вражеский пулеметчик сумел подобраться к нашему переднему краю довольно близко. Он простреливал дорогу. Я почувствовал, как на моей голове встрепенулась пилотка: пуля прошила ее над затылком…

Говорят, в минуты смертельной опасности человек, будто заново, мгновенно переживает всю свою жизнь. О себе не могу сказать этого: почему-то вдруг вспомнился наш Барбин. Что сказал бы он при таком близком «знакомстве» с вражеским пулеметчиком? Наверняка пробасил бы: «Едят их мухи, пилотку попортили, шельмы!..» Мне стало веселее при этой мысли. Как это важно, если боевой товарищ не теряется ни в какой беде!..

Штаб полка я нашел без особого труда, так как уже успел побывать здесь ранее. Он помещался в одном из крестьянских дворов под навесом, сделанным над погребом.

Майор Самчук, запыленный, в изорванной гимнастерке, выбежал мне навстречу и стал была докладывать о ходе боя, но я прервал его:

— Танки… Вы видели группу танков, что движется на ваши тылы?

Лицо его побелело:

— Откуда?.. Слева?..

— Да.

Он усмехнулся, тряхнул головой:

— Да ведь это отходят наши, из 57-й бригады!..

— Кто дал приказ на отход?

Самчук передернул плечами:

— Наверное, их командир…

У меня отлегло от сердца.

— Пошлите офицера. Остановить танки и направить в бой. Подавить пулеметы врага перед вашей обороной.

Самчук браво козырнул:

— Есть…

Шестерка немецких бомбардировщиков медленно двигалась над селом, прямо над нашими головами. Было отчетливо видно, как продолговатые предметы отделяются от самолетов и летят вниз. Быть может, в первые дни войны такая картина могла бы внести смятение в нашу оборону. А теперь каждый солдат знал: если бомбы отделились от самолета прямо над боевым порядком — значит, упадут они где-то впереди, по направлению движения самолета.

Фашисты снова и снова пытались разбомбить свои склады с боеприпасами, захваченными нами в боях за Перемогу. Что ж, можно было понять их обозленность: снаряды и мины, сделанные где-то на заводах Рура немецкими мастерами, теперь громили немецких вояк!

Из штаба Ивана Аникеевича Самчука я попытался связаться с другими полками. Это не удалось, да и понятно: при таком артиллерийском обстреле проводная связь была порвана снарядами и бомбами.

Я крепко пожал Самчуку руку, слегка обнял его за плечи:

— Держись, Ваня… Бей, Ваня, фашистов по-гвардейски! А в прочность обороны твоего полка я верю!

Умница мой Малышка, с места рванул галопом и через несколько минут донес меня на мой наблюдательный пункт.

Обстановка на нашем участке фронта складывалась довольно тяжелая. Гвардейцы дрались отчаянно и беззаветно, сдерживая натиск превосходящих сил противника. С утра и до этого часа они подбили 43 вражеских танка.

Машины чернели на поле боя в разных положениях, то вздымаясь над окопом, то повиснув на кромке оврага, то зарывшись у дороги в кювет.

Особенно ожесточенный бой шел в районе расположения полка Ивана Павловича Елина. Я решил побывать и в этом полку. Примерно к 16 часам дуэль между нашими и фашистскими танкистами перед обороной полка Самчука стала стихать: не достигнув никаких результатов, немцы отказались от лобовых атак… Но гвардейцы Елина с огромным напряжением сил отбивали повторные атаки их танков и мотопехоты.

Ивана Павловича я встретил в центре села Перемога. Он шел со своим комиссаром Олегом Кокушкиным на новый командный пункт, восточнее этого населенного пункта.

— Нет, братцы, — сказал я им, — место вашего командного пункта следует расположить в северной части Перемоги. Во-первых, удобнее руководить подразделениями. Во-вторых, Самчуку не будет «скучно»: он будет чувствовать ваше плечо, и вы на него в трудную минуту сможете опереться…

Елин посмотрел на меня:

— А ведь это верно, Александр Ильич!..

У меня не было ни минуты времени, чтобы вдаваться в подробности обстановки и обсуждать их сейчас. Я знал, что полк Филиппа Алексеевича ведет неравный и очень тяжелый бой.

Славный Малышка будто понимал мои заботы: только я тронул повод, он помчал на наблюдательный пункт.

Встретил меня полковник Барбин. Обычно спокойный, уравновешенный, сейчас он был заметно взволнован:

— Товарищ полковник… Основная группировка противника, обойдя правый фланг артиллерийского полка Клягина, двинулась в направлении населенного пункта Терновая. Таким образом, полк Трофимова с двумя артиллерийскими батареями отрезан от частей дивизии. Связи с полком нет…

Я вбежал в блиндаж, схватил телефонную трубку… Будто пытаясь помешать, рядом с блиндажом разорвался артиллерийский снаряд. Меня осыпала глина и пыль, и то ли камешек, то ли комок земли больно ударил по руке. Ответил мне начальник связи дивизии Костюрин.

— Да, товарищ полковник, связь вашего наблюдательного пункта с полками восстановлена, кроме полка Трофимова…

— Именно с ним необходимо связаться. И связаться немедленно. А сейчас дайте Борисова…

Владимир Александрович доложил, что 57-я танковая бригада вместе с 90-й танковой бригадой ведут бой. Он сказал, что только что ему звонил командующий армией и требовал принять все меры, чтобы не пропустить фашистские танки через боевые порядки дивизии.

— Мы это и делаем, Владимир Александрович!.. Танки врага пройдут только через трупы гвардейцев…

— Зачем же так мрачно, Александр Ильич? Гвардейцы будут жить!..

Снова позвонил Костюрин. Он сообщил, что пять наших танков КВ с ротой десантников, посланные еще утром на перехват отходившей части противника, не вернулись. Посланный к ним для связи танк Т-34 тоже не вернулся. Наш летчик-наблюдатель видел, что в тылу противника, на дороге от Михайловки-1 шел танковый бой. Много танков горело… Очевидно, наши отважные танкисты и десант погибли в неравном бою.