Белтон Купер - Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

В четырех сотнях метров вниз по холму мы заметили какое-то движение. Среди немецких окопов двигались три бледные фигуры. В бинокль мы разглядели, что это были немецкие санитары, облаченные в белые накидки вроде подоткнутых ряс. На груди и спине у них красовались красные кресты в добрых полметра шириной; каски тоже были покрашены в белый цвет и помечены красными крестами. В подобном облачении они были куда заметнее, чем наши собственные медики, которые отличались от солдат только белыми нарукавными повязками с красным крестом и маленькими крестиками в белых кружках на обеих сторонах касок.

Немецкие санитары свободно переходили от окопа к окопу, перевязывая раненых. Все это время наш наводчик даже не пытался открыть по ним огонь. Я не уверен, что немцы с таким же уважением относились к нашему Красному Кресту: мне слишком хорошо помнится, как они расстреляли несущую четкие опознавательные знаки санитарную бронемашину близ Виллер-Котре, не оставив в живых никого.

Внезапно земля за нашими спинами вздыбилась чудовищным взрывом, и мы оба разом припали к земле. Я запомнил, что, когда падал, что-то дернуло меня за воротник мундира. Оказалось, на бруствере позади нас разорвалась мина, выпущенная из 81-мм миномета. Потянувшись к плечу проверить, не ранило ли меня, я обнаружил, что пролетевшим осколком мне срезало с мундира правый погон. В остальном же я ничуть не пострадал, хотя и остался на пару минут оглушен. Впрочем, хотя я не мог слышать, что говорит мне корректировщик, по его лицу я мог видеть, что и с ним все в порядке.

Я вернулся к бункеру, чтобы предупредить Уайта, что мы уезжаем, но, когда я заглянул внутрь, водителя там не было. Один из наблюдателей сказал, что Уайт вышел пару минут назад — ему показалось, что водитель направился обратно к машине. Оглядевшись, я так и не обнаружил его. Окликнул несколько раз — безрезультатно. Через несколько минут я увидал, как из-за угла дота выходит одинокий солдат. Это оказался Уайт. В руках он сжимал залепленную грязью, ржавую винтовку. Я как мог втолковал ему, что он не только понапрасну рисковал собой, но и подверг риску наших солдат, окопавшихся вокруг дота. До немецких траншей оставалось каких-то семьдесят метров! Водитель мог не только погибнуть сам, но и навлечь вражеский огонь на другие наши позиции поблизости.

Выволочка, которую я устроил Уайту, несколько охолодила его. Оказывается, он даже не задумывался над серьезностью своего проступка.

— Гляньте, лейтенант, — оправдался он, — там валялась американская винтовка — так я ее притащил обратно!

Что ж, я и без того знал, что юноша безмерно наивен. Пришлось объяснить ему, что в винтовках у нас нет недостатка и его находка не стоит того, чтобы рисковать ради нее жизнью. На последнем я сделал особый упор, чтобы быть уверенным, что подобное не повторится.

Как я прикинул после осмотра, ржавая, грязная винтовка пролежала в земле самое малое два месяца. В патроннике оставался боевой патрон, а затвор и предохранитель намертво приржавели в положении «готово к стрельбе». Я понял, что везти винтовку в ремроту в таком состоянии небезопасно, поэтому поднял ее на вытянутых руках, нацелив в сторону вражеских позиций, и спустил курок. Винтовка выстрелила. Сила отдачи сорвала приржавевший затвор, и оружие автоматически перезарядилось. После этого я разрядил винтовку, отдал ее Уайту и приказал сдать ее в отдел стрелкового оружия — там ее почистят и выдадут другому бойцу. Я всегда считал винтовку «гаранд» отличным оружием, и этот случай только подтвердил мое мнение. Генерал Паттон, как говорят, называл «гаранд» «главным оружием Второй мировой».

План боевых действий требовал провести еще одну общевойсковую операцию, подобную прорыву у Сен-Ло. Совместными действиями значительных сил авиации, артиллерии, танков и пехоты мы должны были прорвать передовые укрепления немцев и вырваться в долину Рейна.

С этой целью VII корпусу были приданы пять пехотных дивизий (1, 4, 9, 83 и 104‑я) и две бронетанковые (3‑я и 5‑я) — более половины всего личного состава 1‑й армии. Участок фронта, занятый VII корпусом, тянулся от центра Штолберга на юго-восток по склону высоты 287 до Маусбаха и оттуда к северной опушке Хюртгенского леса. Нашей первоначальной целью было прорвать линию фронта, взять Эшвейлер и Дюрен и захватить плацдарм на противоположном берегу реки Рер (Рур) — последней преградой перед легкопроходимым участком долины у Кельна.

Перед самым наступлением в план артиллерийской подготовки дивизии были включены даже пушки всех танков дивизии. Каждый танковый взвод получил свою цель и расчетные углы возвышения и горизонтальной наводки для точного прицеливания. Дополнительный боезапас, который танки должны были рас стрелять во время артподготовки, уложили на землю рядом с ними, чтобы после обстрела машины могли идти в бой с полным боекомплектом. Использование танков в качестве артиллерийских орудий давало дивизии огневую мощь тридцати шести артдивизионов. В сочетании с артиллерией из других дивизий, а также приданными батареями корпусного и армейского подчинения VII корпус имел в своем распоряжении огневую мощь девяноста артиллерийских дивизионов.

С точки зрения механиков танки и прочая бронетехника находились к этому моменту в достаточно хорошем состоянии. Танки, пережившие марш-бросок из Нормандии, прошли «сточасовое» техобслуживание; сношенные траки на всех машинах были замены. В Штолберге некоторые танкисты разжились мешками цемента с заброшенного бетонного завода и укрепили лобовую броню самодельными накладками из бетона, используя в качестве арматуры проволочную сетку и железные уголки. Толщиной такие накладки были в семь-десять сантиметров. Другие танкисты навешивали на свои машины мешки с песком, бревна — короче говоря, все, что могло обеспечить дополнительную защиту.

Сосредоточение войск завершилось; пехота и бронетехника заняли исходные позиции перед наступлением. Попытки пехоты штурмовать Хюртгенский лес в сентябре и октябре обошлись нам очень дорого. Было подсчитано, что полномасштабное наступление, проводимое через лес, обойдется нам еще в десять тысяч погибших. Это, очевидно, и послужило мотивом для решения бросить 3‑ю бронетанковую в лобовую атаку, хотя оно и шло вразрез с уставом действий бронетан ковых сил. Командование посчитало, что слабость придаваемых пехотным дивизиям танковых батальонов Главного штаба не оставляет иного выхода, как воспользоваться для прорыва танковой дивизией.

Немцы воспользовались передышкой, чтобы укрепить собственные позиции. Противник успел неплохо узнать наши «Шерманы» и пришел к выводу, что как их орудия, так и броня значительно уступают их собственным, устанавливаемым на «Пантерах» и «Тиграх». Кроме того, ему было известно, что наши танки легче застревают в грязи, а от непрерывных дождей раскисшая почва не успевала просохнуть. Эта информация позволила немцам разработать исключительно эффективный план обороны.