Белтон Купер - Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

Складывая карты масштаба 1:125 000, я заметил на обороте парочки из них широкие синие поля. Приглядевшись, я с изумлением понял, что это были карты Южной Англии, подготовленные немцами для вторжения в июне 1940 года. Карты покрывали побережье от устья Темзы до Веймута и Борнмута (портов, откуда мы отплывали в Нормандию), далее на запад, отображая основные места возможной высадки на британском побережье Ла-Манша.

При виде этих карт я вспомнил, как впервые прибыл в Кодфорд в сентябре 1943 года. Нам выделили казармы, прежде занятые офицерами местного военного округа. Каждому офицеру связи полагался отдельный стол, и когда я обустраивался на новом месте, то заметил, что самый крупный ящик моего стола заклинило. Выбив его, я увидел, что между столешницей и краем ящика застряла сложенная карта. Когда я наконец благополучно вытащил ее, то едва не упал, увидав на ней броский красный штамп « Bigot-Amgot » — кодовые слова, обозначавшие в британской армии «совершенно секретно». Такой карте следовало находиться в сейфе за семью замками! Я понимал, что какому-то лейтенантику не положено было ее трогать. Но хотя я разволновался до того, что у меня затряслись руки, волнение не помешало мне как следует эту карту изучить; к счастью, рядом в этот момент никого не было. На карте была отображена часть графства Уилтшир к югу от Кодфорда вдоль участка побережья протяженностью приблизительно в 80—100 километров. Судя по всему, в британском лагере, где мы разместились, прежде находилось что-то вроде командного пункта местного штаба обороны. На карте было отмечено расположение всех частей, начиная от батальона и ниже — каждой роты, каждого взвода, каждого отделения и каждой заставы.

Даже мои ограниченные познания в оборонительной тактике немедленно подсказывали мне, что в системе обороны всего района критически не хватает личного состава. Берег прикрывала примерно тысяча солдат вместо обычных пяти пехотных дивизий плюс минимум одной танковой или мотопехотной дивизии резерва. Карта показывала батальон там, где следовало ожидать дивизии, и роту — где полагалось находиться целому полку. Застав не хватало даже на то, чтобы прикрыть все подходы к берегу. Наблюдательные посты на прибрежных утесах, где находилась хотя бы пара человек с автоматическим оружием, разделяло не меньше полутора километров! Связь с ними, судя по всему, основывалась на курьерах-велосипедистах. Британская карта была датирована июнем 1940 года и покрывала небольшую часть того же участка берега, что и немецкая, которую я получил перед наступлением.

Позднее я не раз ломал голову, как повлияло бы на решение немцев отменить высадку в Англии, если бы на тот момент, когда они печатали в Льеже свои собственные карты, у них была бы на руках та, британская карта. Если верить ей, одна-единственная немецкая дивизия могла бы смести убогую английскую оборону! Я не мог не оценить иронии судьбы: карта, выданная мне перед вторжением в Германию, была напечатана на обороте немецкой карты, подготовленной для вторжения в Англию.

Тогда, в Кодфорде, в 1943‑м, придя в себя, я задумался, что мне делать с картой. Как я объясню, каким способом она попала мне в руки? Если я сдам ее майору Аррингтону, тому придется передавать ее вверх по инстанциям, покуда она не попадет в руки англичанам. И какой-то британский лейтенантик, мой ровесник, такой же зеленый и неопытный, как и я, попадет под трибунал. Меня же, должно быть, вызовут главным свидетелем и для этого, чего доброго, потребуют перевести меня из дивизии. Я побоялся даже показать карту своим приятелям Линкольну и Ниббелинку, опасаясь, что они посоветуют мне сдать ее начальству. В конце концов я сдрейфил. Я завернул карту в какие-то бумаги, отнес к себе в берлогу (сборный ангар, отведенный под казармы для холостых офицеров), запихал в пузатую печку и сжег. Ничего глупее я, наверное, в жизни не делал — из нее мог бы получиться редчайший сувенир!

Многие военные историки сходились на том, что ты еще не нюхал пороху, если тебе не приходилось воевать с немцами. Мы с немцами воевали, и не шутя, — и разгромили их. Мы понесли тяжелые потери, и хотя немцы пострадали еще сильнее, они научили нас здоровому уважению к немецкому солдату. Стало понятно, что Германия не капитулирует, пока мы не разгромим все ее армии до последней и пока не займем последний клочок немецкой земли. Поэтому мы ожидали, что жестокие бои будут продолжаться до самого конца.

Завершающее решительное наступление через долину Рейна с форсированием реки Рер должно было перемолоть как можно больший объем немецких сил и создать на восточном берегу Рейна плацдарм для последующей атаки района Рура. Предполагалось, что с захватом этого промышленного региона немецкий производственный потенциал будет подорван и это поможет поскорее завершить войну.

Согласно плану, VII корпус должен был нанести удар на сравнительно узком участке фронта в районе Дюрена. После того как 104‑я пехотная дивизия займет первоначальный плацдарм на противоположном берегу Рера, 3‑я бронетанковая должна была, миновав позиции пехоты, наступать к лежащему примерно в двадцати километрах впереди Эрфтскому каналу, что бы установить за ним следующий плацдарм. Вешние воды Рера уже схлынули, но почва на полях оставалась размокшей из-за непрекращающихся в последние недели дождей. Колонны бронетехники старались по возможности держаться дорог. Хотя британская авиация поддерживала нас ночными налетами, низкая облачность не позволяла проводить массированные высотные бомбардировки в течение дня, как это было под Сен-Ло. Однако неоценимую помощь нам оказывали пикировщики P‑47 из 9‑й тактической воздушной армии, которые в течение дня постоянно находились в небе.

Перед началом атаки все танки 3‑й бронетанковой дивизии были задействованы в качестве артиллерии. Четыре сотни бронированных машин вместе с приданными батареями представляли собой эквивалент 45, если не 50 артдивизионов. С помощью самолетов-разведчиков L5 «Пайпер Каб» артиллерия могла вести мощный прицельный огонь. Мы хорошо усвоили прежние уроки! На участке фронта шириной менее 3,5 километра была сосредоточена потрясающая огневая мощь, и эффект оказался сокрушительным.

За день до начала наступления мы получили новенькие черно-белые карты масштаба 1:10 000, на которых были отмечены деревни, дороги и окрестные поля. За сутки до того, как нам были выданы карты, низколетящие самолеты-разведчики прошли низко над участком наступления. Результаты аэрофотосъемки были спешно отправлены в картографический отдел войск связи, и на картах красным цветом были сделаны надпечатки, обозначавшие немецкие укрепления. Надпись по нижнему краю карты гласила: «Вражеские сооружения на 09.00 21 февраля».