Белтон Купер - Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

До сих пор я не понимаю, как нам удалось так быстро получить карты. На них были отмечены даже самые незначительные детали. Красными зигзагами ви лись немецкие траншеи, были указаны позиции противотанковых пушек, артбатарей, окопанные танки, даже отдельные окопы и пулеметные гнезда! Позже я как-то спросил картографа из войск связи, как ему удается отличать стрелковый окоп от пулеметного гнезда. Он объяснил, что дульное пламя при стрельбе из автоматического оружия оставляет на земле видимый след длиной более метра, совсем не такой, как бывает, если солдат с винтовкой делает одиночные выстрелы. Кроме того, картограф рассказал мне, что временами ему удавалось засечь даже оспины свежевскопанной земли там, где недавно заложены были мины.

После завершившейся в три часа утра 23 февраля артподготовки пехота первой волны двинулась вперед. Солдаты переправлялись на небольших десантных лодках. Вскоре, невзирая на жестокое сопротивление, в Дюрене был захвачен плацдарм. Штурмовать пехотой город, подвергшийся бомбардировкам, очень рискованно: руины превращаются в идеальные укрепления. Немцы сражались упорно, и наши солдаты понесли немалые потери, прежде чем выбили противника из центра города. За пехотой по пятам следовали саперы, которые тут же начали наводить понтонные мосты. Первыми были наведены легкие мостки для пехоты, за ними — более грузоподъемные, предназначенные для переправы танков и другой техники.

Первоначально захваченный плацдарм был слишком мал, и его пришлось расширять, чтобы вместить нашу бронетанковую дивизию со всей ее техникой. После нескольких месяцев непрерывных обстрелов и бомбежек Дюрен превратился в омут выгоревших руин и битого кирпича. Бульдозеры инженерных войск расчищали проходы там, где, как казалось, следовало пролегать улицам. Один саперный офицер, на гражданке служивший в крупной строительной фирме, заметил, что немцам, по его мнению, будет заметно дешевле построить новый город в нескольких километрах к югу, чем восстановить этот.

Чтобы расширить плацдарм, 104‑я и 8‑я пехотные дивизии вели тяжелые бои, и в ночь с 24 на 25 февраля на плацдарм начали переправляться первые колонны 3‑й бронетанковой дивизии.

Стягивать все силы бронетанковой ударной группы на пятачке десантного плацдарма было опасно: тогда на нем оказывалось сосредоточено слишком много машин и людей. Хотя обычно превосходство в воздухе оставалось за нами, риск вражеского авианалета сохранялся всегда. Мы едва успели переправить через реку часть роты «Си» ремонтного батальона и те сползли с дороги, когда случилось неизбежное. Тысячи трассирующих пуль крупнокалиберных пулеметов ударили в небо, пламенно-алым конусом сходясь в единственной точке. Это оказался низколетящий немецкий двухмоторный истребитель, однако он был невиданной мною дотоле конструкции.

Когда в мае 1944 года мы были расквартированы в Глостере, я видел (и слышал) опытные образцы британских реактивных истребителей «Глостер» и сейчас немедленно признал пронзительный вой моторов. Это был один из новых Ме‑262. Адским бесом он промчался над нашей колонной на очень малой высоте и сбросил единственную бомбу. Та упала на следующую колонну в сотне метров от нас, и я услышал, как там орали: «Санитары!» — значит, без жертв не обошлось.

В тот самый момент, когда реактивный самолет сбрасывал свою бомбу, я заметил, как один из наших P‑47 перешел в крутое пике с высоты в тысячу метров, нацеливаясь прямо на вражеский истребитель. Стрелять с высоты пилот не мог, опасаясь попасть по своим войскам на земле, но, едва выйдя из пике, он открыл огонь. Немецкий самолет рванулся вперед раке той. Я решил, что наш штурмовик уступает ему в скорости самое малое на полтораста километров в час даже в пикировании. Через несколько секунд «Мессершмитт» исчез в низких тучах: у наших P‑47 не было ни единого шанса настичь его.

Наших солдат этот случай немало потряс. До нас доходили слухи, будто у немцев появился реактивный истребитель, но это был первый раз, когда мы увидали его в бою. Мне тут же пришло в голову, что, если бы противник сумел ввести в бой несколько таких машин, они разгромили бы нашу колонну в хвост и в гриву. Но, хотя мы этого не знали тогда, противник в тот момент не мог сосредоточить новую технику для массированной атаки.

От удивления при виде немецкого реактивного истребителя мне пришлось задать себе несколько неприятных вопросов. Как могло случиться, что у противника имеются боеспособные реактивные самолеты, а у нас — нет? Я вспомнил, что, когда мы прибыли в Англию в сентябре сорок третьего, я видел в «Звездах и полосах» [74] Официальное издание Вооруженных сил США, печатается для американских солдат, расквартированных за пределами страны, в нескольких вариантах (в годы Второй мировой печаталось отдельное издание для каждого театра военных действий, сейчас — отдельные издания для баз в Европе, на Ближнем Востоке и на Тихом океане). (Прим. перев.) большую статью об английских разработках реактивных двигателей. В мае 1944‑го мы в Глостере обкатывали плавающие танки, и во время испытаний над гребнями холмов с воем пролетали британские реактивные самолеты. Тогда нас впечатлили их скорость и изящество, и я был рад, что эти машины — на нашей стороне. Но тогда я ничего не слыхивал о Ме‑262 и теперь был потрясен, увидав вражеский истребитель в деле.

…Разработка Ме‑262 могла послужить идеальным примером тому, как талантливо и быстро немцы использовали новую технологию. Одним из их преимуществ было самовластие Гитлера; решив создать новое оружие или воспользоваться новой военной технологией, он выбирал несколько разработчиков, давал им достаточные полномочия и полностью поддерживал их до тех пор, покуда те следовали его указаниям.

Гитлера завораживали достижения инженеров, в особенности такие, что могли сойти за «секретное оружие». В свое время он поддержал немецкое любительское общество ракетостроения, которое возглавляли доктора Герман Оберт и Вернер фон Браун. Против всех рекомендаций армейских генералов он решил, что у боевых ракет есть перспективы. В результате Германия получила беспилотный управляемый снаряд «Фау‑1» и ракету «Фау‑2». Ракетные атаки повлияли на решение верховного командования союзников уничтожить в первую очередь пусковые установки на побережьях Франции, Бельгии и Голландии. Политическая ситуация в Англии оказывала серьезное давление на генерала Эйзенхауэра и фельдмаршала Монтгомери. Общественность требовала предпринять какие-нибудь действия в отношении немецкого ракетного оружия, и сосредоточенность на уничтожении пусковых установок серьезно повредила продвижению союзников в Северной Европе.