Нина Синицына - Максим Грек

Сведений о дате рождения нет, она вычислена на основе косвенных свидетельств — около 1470 года 3.

В биографическом «Предисловии» — «Сказании» черного диакона Исайи Каменчанина (около 1591 года) — Максим назван «сыном воеводским» 4. Источник информации неизвестен. Если она соответствует действительности, то вполне допустимо, что его отец мог принимать участие в обороне Константинополя. Он принадлежал к знатному роду Триволисов.

И это все, или почти все, что нам известно о начале биографии, о ранних годах будущего Максима Грека — имена его родителей (Мануил и Ирина), их образованность (они названы «философами») и место рождения — город Арта, на северо- западе Греции, в Эпире, на границе с Албанией, близ побережья Адриатики. Некогда Арта под именем Амбракии была столицей легендарного эпирского царя Пирра, а в 1204—1337 годах являлась столицей независимого Эпирского деспотата (княжества). В 1449 году Арта была захвачена турками. Сегодня это небольшой греческий город, окруженный апельсиновыми и оливковыми рощами. О давних временах здесь напоминают знаменитый мост (по преданию, для большей прочности строитель замуровал в него свою жену), старинные церкви Утешительницы и Святой Феодоры — покровительницы города.

В историю русской культуры наш герой вошел со своим монашеским именем Максим, полученным при пострижении в афонском монастыре Ватопед, а прозвище Грек дали ему его русские современники. Но до этого нам еще далеко — он прибудет в Москву в 1518 году вместе с митрополитом Кизическим Григорием, посланцем константинопольского патриарха Фео- липта. Мирское, светское имя в русских источниках никогда не называлось, но стало известно из западноевропейских в 1943 году — Михаил Триволис.

В автобиографической заметке, процитированной в начале, местоположение Арты далеко не случайно соотнесено с двумя священными центрами того времени — Царырадом и Иерусалимом. Указываются, называются не просто географические параметры, но своего рода духовная система координат, задано духовное измерение личности. Стремление к обозначению своего места в пространстве, к идентификации было свойственно Максиму Греку — может быть, отчасти потому, что ему пришлось много ездить, путешествовать, притом на очень большие расстояния. Мы еще не раз встретимся с проявляемым им интересом к географии. Сохранилась еще одна его идентификация, на этот раз в пространстве одновременно реальном и мифологическом. Уже упоминалось его греческое письмо 1552 года, отправленное из Москвы некоему Макробию; оно сравнительно недавно обнаружено в Венском государственном архиве. Письмо содержит его «герои- ко–элегические стихи, побуждающие к покаянию», а в пространной подписи с обозначением даты и адреса автора письма он пишет о себе: «Максим, который некогда был жителем Эллады, а ныне стал гиперборейцем» 5.

Стоит отметить, что Москва названа в записи градом «святейшей России» — это одно из ранних употреблений термина «Святая Русь», притом в превосходной степени. Интересно отметить, что «Россия» названа «Гипербореей», «страной гипербореев» в акте Константинопольского Собора 1593 года об основании Московского патриархата. Значит, обозначение России этим термином сохранялось в традиции византийских географических представлений, в «образе мира».

Образ «гиперборейца» восходит к греческой мифологии, к представлениям о расположенных где‑то далеко на севере Ри- фейских горах, с которых дует холодный ветер борей, и о таинственной стране, в которой живут гипербореи — любимцы Аполлона. О Гиперборейских горах писал Птолемей, но уже Страбон высказывал сомнения в подлинности подобного рода сообщений о гипербореях и их родине. Максим Грек мог встретить упоминание о «гиперборейцах» в «Географии» Стра- бона, рукопись которой он переписывал в Италии 6. Запомнившийся образ был использован много лет спустя в подписи–шутке, исполненной иронии и печали, но также, может быть, и некоторой гордости — ведь Михаилу–Максиму довелось в реальности жизненного пути проникнуть физически ощутимо в пространство древней легенды и провести в нем не один десяток лет. Так что «гипербореи» появились в русской литературе задолго до Серебряного века.

О жизни будущего Максима Грека в Элладе, о его юношеских годах можно сказать немного. Принадлежа к образованной семье, он получил образование на родине, а в Италию отправился для его пополнения. Ведь родители его названы «философами» — не только отец Мануил, но и мать Ирина (история Византии знает немало образованных женщин). Слово «философия» в византийской славянской и русской письменности, по определению Е. Э. Гранстрем, означало не только «знание», «образование» («любовь к мудрости, размышление, поиски знания или стремление к знанию, цивилизацию вообще»), но также и практическую мораль; слово «философ» означало мудреца, наставника в делах совести и просто образованного человека. В византийскую эпоху (а возможно, и несколько ранее) значение слова «философ» как «образованный человек» приобретает новый оттенок — философ есть человек, получивший образование, прошедший известную выучку, школу 7.

По свидетельству монаха Троице–Сергиева монастыря Нила Курлятева, которого Максим Грек обучал греческому языку, «старец Максим родом грек» был «научен философии» еще у себя на родине («в своем языке»), где овладел также и латинским языком («по–римски») 8. То же писал и уже упоминавшийся Исайя Каменчанин (около 1591 года): «Максим, сын воеводский, родом грек, философ, святогорец… учился благо- честивму богословию и священней философии в своем земли в Грекох, а по латине во Италии велицей» 9. Здесь нет противоречия со свидетельством Нила; в Италии наш герой, несомненно, совершенствовал свою латынь и продолжал образование. Другой биограф, воспользовавшийся информацией Исайи, а также знавший сочинение Максима Грека о Флоренции и Савонароле, утверждал, что Максим учился «во своем отечест- вии… в Палестине [3] Топоним «Палестина» был не только географическим термином, но использовался также для обозначения отечества, родины (Словарь русского языка XI‑XVII вв. Вып. 14. М., 1988. С. 132). и во Италии и во прекраснейшем и предо- брейшем граде Флорентии» 10.

Автор уже упомянутого «Сказания о Максиме иноке свя- тогорце…», вложивший в уста своего героя обращенную к великому князю речь о Москве как вместилище «множества» греческих книг и о сожжении их «латинянами», не знал информации Нила и Исайи об обучении его у себя на родине и писал: «Учения философии прия в западных странах». Этот автор последовательно проводил мысль о «трансляции» и писал об окончательном оскудении у греков философии после вывоза книг из Греции и последующего их сожжения, о «великой скудости на мужей–философов», которая охватила Греческую землю после турецкого завоевания. Этой идее автор подчинил и речь Максима инока к великому князю: «Из Греческой земли в западные страны от младых ногтей отправился на учение, потому что не обрел в Греческой стране философского учения по причине великой скудости книжной»". Здесь выражено скорее мнение книжника конца XVI века, нежели самого Максима Грека. В одном из своих сочинений он писал, что, пребывая в Италии, он овладевал «эллинскими учениями», но впоследствии был вынужден отречься от их «гнилых басен» 12.