Софья Пророкова - Репин

Видимо, вот в эти годы и возникли семейные неурядицы. При неукротимости характера Репина, его невероятной вспыльчивости и невоздержанности он приносил в семью много тяжелого. Вера Ильинична рассказала как-то В. Ф. Леви, который занимался организацией выставок Репина в последние годы, каким трудным было их детство:

«Вы не знаете папу. Не знаете, в какой атмосфере мы росли. За обедом иногда тарелки летали».

Эта маленькая подробность лучше многих воспоминаний приоткрывает обстановку семейной жизни. В ней были безобразные, грубые сцены, которые доводили супругов до исступления, была невоздержанность, дурно влиявшая на воспитание и без того психически неустойчивых детей. И это продолжалось не дни, а годы, не прекращалось и после разрыва. Дети ходили от матери к отцу. Репин бывал счастлив, когда они все собирались у него, но наталкивался на непонимание, холодность и порой большую отчужденность, внушаемую детям матерью.

Всю жизнь Репин много писал своих близких. Сохранились портреты Веры Шевцовой — сначала девочкой, невестой, потом женой. Есть картина «Отдых», писанная с нее и считающаяся одним из репинских шедевров.

Но если можно читать отношение художника к своей модели по написанному им портрету, то чтение всех воспроизведений жены расскажет вдумчивому человеку гораздо больше воспоминаний и писем.

Репин писал Веру Алексеевну всегда несколько холодновато, как бы глядя на нее остывшим, примелькавшимся взглядом. Он, всегда искренний в живописи, не скрыл в портретах жены своего отношения к ней. Даже в годы спокойной семейной жизни он не испытывал того чарующего восторга перед женой, какой впоследствии вдохновлял его на создание других женских образов.

Вот это спокойствие, привычка, холодная штудировка натуры, без озарения, без влюбленности в модель, передавшаяся помимо воли на полотно, и позволяет сказать, что Репин не любил жену зрелой любовью. Она никогда не была для него тем, кем Саския была для Рембрандта. Он слишком привык к ней, знал ее еще девочкой и, женившись, не открыл ни в ее внешности, ни в ее характере никакого для себя неожиданного клада.

Хорошие отношения сохранялись до той поры, пока у Репина не появилось алчное желание встретиться с такой женщиной, которая бы захватила его целиком, увлекла и вызвала к жизни упоенный восторг любви. Этими поисками и объясняются многие безрассудные, короткие увлечения Репина, которые приносили в итоге только душевную боль.

Принято считать, что женские образы вообще Репину не удавались, что он не улавливал обаяния мягкости, женственности своих моделей. Для многих портретов это утверждение справедливо. Но есть несколько женских портретов, блистательно опровергающих эту версию. Они написаны с женщин, которые истинно восхищали художника. Он тогда умел проникнуться обаянием натуры и донести свой восторг до холста.

Их немного, таких портретов, но они есть. Репину удалось, например, с некоторой долей идеализации изобразить Татьяну Львовну Толстую, с которой он подружился, приезжая в Ясную Поляну, и долго потом переписывался. Есть превосходный рисунок, изображающий дочь Толстого за чтением, есть портрет, на котором она стоит, опершись обеими руками на стул, есть замечательный акварельный портрет. В облике молодой женщины большое, излучающееся обаяние. Может быть, этого и не было в такой степени в натуре, но это присутствовало в отношении художника к модели и послужило залогом успеха.

Есть блистательный портрет Веры Васильевны Веревкиной, талантливой ученицы Репина, которой он в свое время был очень увлечен. Художница позировала в годы зрелости, когда она приехала в гости в «Пенаты». Ей было тогда уже более сорока лет. Но художник сумел перенести на холст свое былое отношение к ней, тогда совсем молодой, принесшей в его мастерскую дыхание несомненного таланта и покоряющей силы молодости.

Та же В. В. Веревкина изображена и на рисунке, который в Третьяковской галерее называется «Портретом неизвестной». Он остался нерасшифрованным только из-за ошибочной датировки.

Репин познакомился с Верой Васильевной в 1893 году, тогда же и сделал этот прелестный рисунок. Несомненно, что Веревкина послужила Репину вдохновляющей моделью еще когда была его ученицей. Для того чтобы убедиться в этом, стоит только сличить более поздний живописный портрет В. В. Веревкиной с этим легким, на редкость обаятельным изображением задумчивой девушки.

И, наконец, есть еще один портрет, дорогой самому художнику и висевший в его столовой в «Пенатах» — портрет Е. Н. Званцевой, прекрасный образ девушки, которую Репин любил долго, со всеми страданиями уходящей молодости, любил мучительно. Один только этот портрет мог бы служить опровержением той мысли, что Репину не удавались женские образы.

В. В. Веревкина написала воспоминания о Репине. В них раскрывается облик художника, беззаветно преданного искусству, умевшего передавать эту одержимость и своим ученикам. Веревкина жила за границей, свои воспоминания переслала К. И. Чуковскому только через пять лет после смерти художника. Очень ценно ее мнение о личной жизни Репина, которую она могла наблюдать на протяжении многих лет.

В 1903 году В. В. Веревкина была в гостях у Репина в Петербурге. Она писала в своих воспоминаниях:

«Из мастерской мы спустились вниз, в квартиру, где жила семья Ильи Ефимовича. В семье была прежняя сутолока милой молодежи — сверстников детей Репиных, и там же молчаливо присутствовала его жена, Вера Алексеевна.

Я мало знала эту, вероятно, много страдавшую женщину.

Не распущенностью были всегда искренние, большею частью короткие увлечения Ильи Ефимовича; тот же динамизм, насыщавший его творчество, владел и его личными переживаниями, и спокойная сытость и довольство собой, своим обедом и женой были с ним несовместимы. Прекрасный отец, нежно ласкавший свою младшую смуглянку Таню, радостно следивший за дарованием сына Юрия, ценивший энергию Нади и баловавший свою любимицу Веру, — он не мог быть примерным семьянином.

Мне было глубоко жаль его жену — блеклую, какими бывают растения и женщины, оставленные в тени. Но моя старая привязанность к виновнику этой тени брала верх, и слухи о том, что Илья Ефимович освобождается от ряда неблагоприятных для его работы условий и будет в Финляндии не один, давала надежду на новый подъем его творчества».

В обширном репинском архиве не сохранились письма от жены. Возможно, их уничтожила дочь, поспешно бежавшая из «Пенат» в 1939 году в дни наступления советской армии на финском фронте. Но их не могло не быть.

Увлекаясь сам, Репин не переставал ревновать свою жену. Особенно невоздержанно он поступил с молодым Перовым, сыном знаменитого художника, которому в приступе ревности отказал от дома.