Софья Пророкова - Репин

Примечательно письмо В. Серова к художнику Остроухову. Серов прожил в семье Репиных долгие годы и был посвящен в их личную драму. После короткого романа Веры Алексеевны с Перовым Серов резко изменил к ней свое отношение. Вот как он об этом рассказывает:

«Что же мне тебе сообщить о здешних художественных кружках. У Репина последние раза была довольно-таки разнокалиберная публика, даже слишком, больше литераторы… Мы с мамой, вот тебе все наперечет, кроме хозяина Ильи Ефимовича, разливающего чай, девочки, которые, собственно, как взрослые, могли бы этим заняться, но они пренебрегают решительно всем, что исходит от отца, чем огорчают его несказанно. Ему очень грустно и тяжело. Сомневаюсь, чтоб ему доставляли удовольствие эти сборища по средам, на которых порядком скучновато. Жалко его, — одинокий он — девочки его мне все больше и больше не нравятся. Веру Алексеевну видел у Елизаветы Григорьевны, еще с тех пор не видал, и желания видеть ее нет ни малейшего. Я ее любил раньше и сокрушался об ней, но за последнее время перестал… Нет во мне к ней ни симпатии, ни уважения».

Суровые эти слова сказаны 25 декабря 1888 года.

После переезда в Куоккалу Репин окончательно порвал с женой, сохраняя лишь заботу о безбедном существовании матери своих детей. Вера Алексеевна умерла в 1919 году.

Репин охотно и много писал детей. Известен портрет маленькой Веры, написанный в манере Э. Манэ в Париже, очаровательный портрет маленькой Нади в розовом, с раскинувшимися темными волосами, сына Юрия на пестром ковре.

Писал художник своих детей и взрослыми. Портреты эти стали достоянием галерей и широко известны. Вера позировала с букетом полевых цветов. Надя — в охотничьем костюме, она же — для замечательного портрета «На солнце».

Как часто и охотно писал своих детей художник, так же терпеливо заботился он об их образовании, вместе с ними постигая изучаемые науки, всегда вникая в каждое пустячное событие их детства и юности.

Но дети, семья не принесли Репину счастья. Об этом вспоминает в своем дневнике Жиркевич — военный юрист и литератор, долгое время друживший с Репиным. 12 марта 1890 года он записал:

«Его семейная жизнь, как он мне ее рассказывает, сложилась ужасно. Дети его беспокоят, мучают, домашние дрязги волнуют. Он стал раздражительным, вспыльчивым. «Нет сил сосредоточиться на серьезной работе! Кончу ли я свои большие работы! А что-то говорит мне, что меня не надолго хватит. Мое несчастье в том, что я в каждый, самый пустой портрет вкладываю всю мою душу».

Это признание художника самое значительное. Личная жизнь, неудавшаяся, скомканная, мешала ему. Жена, а за ней и дети не только не были поддержкой в его творчестве, но встречали враждебно все его новые произведения, даже те, перед которыми молчали реакционные борзописцы.

Знакомые видели, как мучительно переживал художник личную драму. С. А. Толстая записала в своем дневнике 29 июня 1891 года: «Репин, видно, разбитый жизнью человек».

Жиркевич писал Репину о своей любви, о предстоящей женитьбе. И 8 августа 1888 года Репин ответил ему письмом, полным горячих мыслей о жене-друге, о том, какой брак может на всю жизнь привести к гармонии душ. Собственный опыт, горечь незадачливой жизни водила пером художника, когда он наставлял своего молодого знакомого:

«…Меня несколько успокоило известие о Вашей любви, о Вашей женитьбе. Вот где лежит причина того поэтического прекрасного настроения и светлого взгляда на жизнь! Вот вечный, лучезарный оптимизм жизни! Любовь!!! Поздравляю Вас, обнимаю от души! Я уверен, в вас обоих теперь так много любви, что Вам не страшно говорить все, что думает об этом пожилое сердце. Приготовьтесь заранее, что любовь Ваша пройдет, она должна замениться дружбой. А дружба рождается только из преданности. Если женщина способна быть преданной вполне интересам своего мужа, она — драгоценный друг, который необходим мужчине, с которым он не расстанется ни на минуту во всю жизнь, которого он будет любить и уважать глубоко в душе всю жизнь. Если муж будет предан своей семье, детям, будет относиться с полным уважением к жене (в случае утраты любви), семья счастлива. Но если эти оба субъекта увлекутся свободой действий, самостоятельной эмансипацией, разнородной деятельностью, дающей каждому самостоятельное положение, — семья пропала, разрыв неизбежен… Антагонизм, новое искание любви, зависимости, да, искание зависимости также свойственно и приятно человеку… Простите, дорогой мой, за это неуместное, может быть, рассуждение. Пишу, что думаю, и Вас прошу ничего не скрывать от меня».

Это писал человек, еще не оправившийся от личной трагедии. Если помнить о том, что совсем недавно Репин зажил один (он расстался с женой в 1887 году), по-новому зазвучат почти пророческие слова о поисках жены-друга, преданного на всю жизнь. Видимо, не встретив сам пока такого счастья, полной душевной гармонии, он очень к этому тянулся.

Не раз пытался Репин склеить разбитые отношения с женой. После покупки Здравнева — имения в Белоруссии, ему особенно недоставало хозяйки. И 7 октября î894 года он писал Т. Л. Толстой об очередном таком примирении:

«Много произошло перемен с тех пор, как я не переписывался с Вами. Я опять живу с женой и всеми детьми; слава богу, помирились старики; пора доживать свой век благоразумнее. Я предложил ей через детей, не желает ли она ехать именно на лето — мне страшно не хотелось разлучаться с Юрой. Она согласилась, и с тех пор ничего, идет тихо и мирно».

Жиркевич побывал в Здравневе в июне 1896 года. Ему там очень понравилось. Это были годы, когда внешне Репины снова жили одной семьей, скрывая от посторонних незаживающие никогда раны. Жиркевич записал в своем дневнике:

«Вчера вернулся из Здравнева, очень довольный своей поездкой, которая меня освежила. Милый, добрый и умный Илья Ефимович. Он хотя брюзжит часто в семье своей, но и семья его, несмотря на эксцентричность, очень радушная, простая и хорошая. Надя ходит в мужском костюме деревенского парня, иногда босиком (острижена), Юра и Илья Ефимович курят махорку. Вера Алексеевна, видимо, не сочувствует некоторым беспорядкам, но дипломатично молчит. В ней есть что-то чрезвычайно симпатичное, располагающее, какое-то затаенное страдание. Характер самого Репина не из ровных и податливых».

Это было затишье перед грозой. Можно отстраняться от недоразумений, делать вид, что все идет хорошо, но когда отношения непоправимо испорчены, их не склеишь, не скрепишь. Вулкан взрывается по любому поводу. Очередное примирение длилось не очень долго. Зыбкой оказалась почва, на которой оно зижделось. И уже через три года тот же Жиркевич, путешествуя с Репиным по Кавказу, выслушивал его горькие сетования на семейные тяготы.