Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

С тех пор как полярник два месяца назад покинул Ню-Олесунн, в здешних окрестностях произошли заметные перемены. Прежде всего бросался в глаза гигантский ангар, возвышавшийся за цветными домишками. Но ничуть не меньше поразил Амундсена монумент в честь героического прошлогоднего перелета. Да, темпы замечательные. Памятники и те не заставляли себя ждать.

Четыре дня спустя Руал Амундсен проснулся от звуков военного марша, который играли на палубе корабля «Хеймдал», пришвартовавшегося у набережной Кингсбея. Все готово. Норвежское государство и на сей раз не бросит своего великого сына в беде. Недоставало только дирижабля, но тому предстоял долгий путь. Из Рима он направился в Пулем, оттуда в Осло и дальше, в Ленинград. По сигналу готовности из Ню-Олесунна дирижабль через Вадсё вылетит на Шпицберген.

29 апреля, когда «Норвегия» все еще находится в ангаре у красных, неподалеку от Ленинграда, в Кингсбей приходит второй корабль. Швартуется к борту «Хеймдала», поскольку тот не делает поползновений освободить ему место у стенки. Это американский пароход «Шантье» с самолетом «Жозефина Форд» на борту. На палубе стоит командор Ричард Э. Бэрд — он решил лететь к Северному полюсу.

Экспедиция Бэрда явилась сюда, понятно, совершенно некстати, если не сказать невпопад. И Амундсен, и Элсуорт в общем-то знали о планах американского военного летчика. И все же норвежец, вероятно, чувствовал себя не лучше, чем капитан Скотт, услышавший, что конкурент высадился в Китовой бухте. Руал Амундсен замечает это сходство и старается использовать ситуацию с максимальной выгодой. Он сразу же признает за американцем право соперничать за Северный полюс. А тем самым оправдывает собственное поведение шестнадцатью годами раньше, в борьбе за другой полюс.

Да и Северный полюс теперь не тот, каким был прежде. Норвежец уже произвел эхолотирование и убедился, что все достойное открытия расположено по другую сторону, меж полюсом и мысом Барроу. А разве перелет над математической точкой можно сравнить с открытием нового континента?

Дирижабль «Норвегия» появился над сверкающими снегами Свалбарда ранним утром 7 мая 1926 года. Летательный аппарат имел форму сигары. И благополучный перелет из далекого Рима безусловно стал добрым предзнаменованием грядущей победы. Ловко и красиво дирижабль снизился и был зачален в своем исполинском ангаре.

Американцы развивают бурную деятельность. В ночь на 9 мая командор Бэрд и его пилот Флойд Беннетт стартуют и их «Фоккер» с лыжным шасси исчезает за северным горизонтом. На следующий день, около 16 часов, «Жозефина Форд» возвращается — с Северного полюса. Раньше, чем ожидалось. Руал Амундсен встречает американцев распростертыми объятиями.

По поводу соревновательных акций американцев обычно возникало много вопросов, не обойдется без них и на сей раз. Еще до конца мая один из кингсбейских знакомых Амундсена писал о Бэрде, что «здешний народ поговаривает, будто он сам толком не знает, где побывал». Даже для людей честных и добросовестных навигация над Ледовитым океаном была сложной задачей. Ориентиров нет, однообразная пустыня. Поэтому фактически все равно, где в точности побывал командор Бэрд.

В ожидании старта дирижабля в Ню-Олесунне начали обучать итальянцев ходьбе на лыжах. Руал Амундсен обязал всех участников перелета взять с собой лыжи. За три-четыре дня южанам предстояло овладеть искусством, в котором, по утверждению Фритьофа Нансена, надо упражняться с трех-четырехлетнего возраста. Тренером был лейтенант Бернт Балкен, который бегал на лыжах пятидесятикилометровку и принадлежал к особой «резервной команде» Рисер-Ларсена. Этот знаменитый впоследствии летчик взялся за безнадежное дело; Трюгве Гран, в свое время на протяжении целой зимовки обучавший людей капитана Скотта, и тот признал, что тезис Нансена отнюдь не голословен. Важнейшей задачей Балкена стало изготовление новых прочных лыж для «Жозефины Форд». На этих норвежских шасси американцы и выиграли воздушную гонку; казалось, норвежцы вообще чувствовали большую солидарность с американскими соперниками, чем с итальянскими партнерами. «Бедняги тоскуют по родному солнечному Неаполю», — безнадежно писал Балкен в своих мемуарах.

Первоначально полковник Нобиле предлагал совершить перелет с чисто итальянским экипажем. И после прибытия дирижабля колония южан насчитывала ни много ни мало двадцать три человека. После вылета из Рима в рисер-ларсеновских планах насчет переворота отнюдь не прибавилось трезвого реализма.

Окончательный состав экипажа определился лишь в день старта, 11 мая. Нужно было сбалансировать вес, компетентность, национальность, а также новые и давние обязательства. Численность — шестнадцать человек. Нобиле взял с собой пятерых специалистов: такелажника, техника и трех механиков. Метеорологом на борту был конечно же Финн Мальмгрен, невзирая на предостережения капитана Вистинга и свое шведское гражданство. Все, кто плавал на «Мод», обладали преимуществом. Верность — вот добродетель, которую полярник ценил превыше всего. Поэтому Оскар Вистинг, ветеран Южного полюса и Северо-Восточного прохода, занял место у руля высоты, тогда как на безотказного Оскара Омдала возложили почетную ответственность за один из моторов.

Но и высочайшая добродетель порой не лишена мелких изъянов. Радист Геннадий Олонкин ходил на «Мод» с 1918 года; только Вистинг плавал на службе у Начальника дольше его. Этот владеющий норвежским языком русский летел на «Норвегии» от самого Рима и успешно справлялся со своей работой. Как вдруг, наутро после прибытия в Кингсбей, ему сообщают, что он отстранен от работы, по причине «перенесенной им болезни уха». Русский не верит собственным ушам. Похоже, поголовно все не верят. Подводит Олонкина не слух, а национальность. Заменив русского норвежцем Фритьофом Стром-Юнсеном, который волею случая «временно работал» на кингсбейском радиотелеграфе, руководство экспедиции преследовало единственную цель: норвежцы не должны быть на борту в меньшинстве.

Олонкин славился нелюдимостью и молчаливой сдержанностью, и все же один из итальянцев видел слезы на его каменном лице. Семь лет он провел во льдах, на борту «Мод», а теперь, накануне последней решающей экспедиции, этот русский, это верное сердце, был отстранен. Всё ради Норвегии.

Начальником радиослужбы был назначен капитан Биргер Готвалдт. По приказу высокого начальства именно ему поручили произвести национальную чистку среди своих подчиненных. Фредрик Рамм, чьи национальные взгляды не вызывали сомнений, отвечал за информацию. Лейтенант Эмиль Хорген стал помощником по навигации. Двое последних входили в состав прошлогодней экспедиции.