Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

Дирижаблю грозило обледенение, но проблемы возникли лишь по прибытии на Аляску, где воздухоплаватели попали в сложные погодные условия. Экипаж был измотан — около трех суток почти без сна, на мороженой еде. Атмосфера нервозная. Даже собачка-полярница Титина беспокоилась. Где и как посадить дирижабль? Невзирая на сильный порывистый ветер, решили попробовать сесть на лед вблизи поселка Теллер, между Дирингом и Номом. Было утро 14 мая, по европейскому времени.

Сейчас, на самом последнем этапе экспедиции, полярник наконец-то переживает «чудо». На сцену вновь выходит Он — Тот, кто властен разделить море и унять бурю. «Еще когда мы начинали спускаться, с земли дул сильный резкий ветер. Внезапно и, по-видимому, без всякой к тому причины стало совершенно тихо, и штиль продолжался во время всего спуска», — пишет полярник в книге.

За отсутствием земного прибытка сам полет поднят на божественный уровень. Полярник «снимает шляпу» перед инженером. Однако ж где-то есть иной руль, иной штурман, иная, высшая, сила: «Честь по заслугам, говорят в народе. Так давайте же все вместе воздадим честь Тому, кто не раз в этом перелете явно простирал над нами руку Свою и спасал нас. Не будем спорить, кто из нас был лучшим. Мы все так ничтожно малы, если всемогущий Господь не помогает нам».

Пропажа «Норвегии» принесла в мировой прессе оптимальные результаты. 13 мая 1926 года, когда это случилось, люди на всей Земле читали, что дирижабль прошел Северный полюс. Но уже наутро точные радиосообщения сменились разворотами, полными исключительно журналистских домыслов. И в субботу 15 мая мир еще пребывал в абсолютной неясности насчет судьбы «Норвегии». Только вечером до цивилизованных краев достигло сообщение о прибытии на Аляску.

В экстренном выпуске — в день национального праздника, в понедельник 17 мая, — «Афтенпостен» извещает о том, как эта новость была обнародована в столицах, то есть в Осло и в Риме. Первый репортаж — из «Гранд-отеля»: «Вечером в субботу Зеркальный зал был полон — танцы, непринужденные разговоры, всё, как всегда. Внезапно секретарь Общества воздухоплавания, инженер Алф Брюн, поднимается на оркестровую эстраду, стучит по своему бокалу и зачитывает вслух телеграмму о том, что "Норвегия" приземлилась в Теллере. Огромное ликование». Затем исполняются национальные гимны трех стран, но это еще не все: «Немного погодя полковник Сверре, постучав по своему бокалу, произносит короткий спич в честь экипажа "Норвегии" и его подвига. Завершает он свою речь так: "Самый близкий им человек здесь — г-жа Рисер-Ларсен, сидящая вон за тем столиком, и потому я адресую этот тост ей"».

Эта радостная реакция, по скандинавским меркам весьма импульсивная, выглядит, несомненно, скромной по сравнению с тем, что происходило тогда же в итальянской столице: «Стотысячная толпа собралась на пьяцца Колонна, где развевался маленький норвежский флаг, а по сторонам от него — огромный итальянский и американский. Движение транспорта на Корсо остановилось, все примыкающие улицы были переполнены ликующими людьми, которые кричали: "Да здравствуют Италия и Норвегия!" Под окном Муссолини вывесили норвежский флаг, что вызвало всеобщий восторг. Всю ночь город кипел жизнью. Народ без устали читал экстренные выпуски и отдавал почести норвежскому, итальянскому и американскому флагам под окнами Муссолини». В этот упоительный вечер, когда разукрашенный флагами и иллюминацией Рим охвачен бурным ликованием, Муссолини принимает главного редактора «Афтенпостен». Диктатор обращается с приветствием к братскому северному народу: «Блистательный успех полярной экспедиции наполнил меня радостью и гордостью и как итальянца, и как главу правительства. Неодолимое итальянское мужество соединилось здесь с неколебимой норвежской волей, а буйная созидательная фантазия латинян — с дисциплинированной, целеустремленной творческой энергией северян. Разные темпераменты чудесным образом дополняли друг друга. Бессмертное предприятие осуществилось, и эта победа, к которой так стремилось человечество, одержана в том числе и под нашим флагом. Излишне подчеркивать значение экспедиции для самых разных сфер, но этот общий наш триумф никогда не канет в забвение. Отныне давняя, богатая традициями дружба между Норвегией и Италией станет еще крепче и глубже прежнего».

А в северном королевстве той весною разразился очередной парламентский кризис. Левый кабинет министров уступил место правительству меньшинства, сформированному партией «Хёйре». В результате крупнейшая норвежская газета «Афтенпостен» стала как бы правительственным органом. И главный редактор Фрёйсланн явно полагал, что у южного партнера есть чему поучиться.

29 мая «Афтенпостен» целиком отдает первую и вторую полосы большому интервью с Бенито Муссолини. Портрет диктатора помещен в лавровом венке, под шапкой «ИЗ НОВОЙ ИТАЛИИ». Норвежскому народу представляют политика, человека действия. Начинается интервью с «благополучного завершения полярной экспедиции», а затем непринужденно перетекает в подробное изложение политической программы дуче. Но в центре внимания конечно же сам человек — Муссолини, отнюдь не празднослов, опытный военный летчик, лихой автомобилист. Вдобавок неуязвимый для пуль множества наемных убийц. Облаченный в «плащ Всевышнего». «Ныне он неуклонно ведет Италию навстречу судьбе и великим свершениям». Вот таков этот государственный муж, представленный как лидер экспедиции. Четыре года назад он покорил Рим. Теперь идет на Осло.

В те минуты, когда в Норвегии дают официальный завтрак в честь «создателя новой Италии», на суровых берегах Аляски многобещающее братство давно пошло прахом. Два разных темперамента уже разожгли непримиримую вражду, которая развивалась с быстротой, вполне подобающей новому времени [167] Так крупное техническое и научное достижение (ликвидация очередного «белого пятна») стало поводом для проявления национального и личного тщеславия, что нельзя отнести к достижениям этой воздушной экспедиции. .

Несколько позднее, летом, один из американских комментаторов весьма точно изображает сложившуюся ситуацию: «Когда полярники приземлились в Теллере, это была их общая заслуга, общая слава, но, если раздоры не утихнут, та и другая сторона потеряют и заслуги, и славу».

Воспроизвести эту быстро разгоравшуюся свару во всех ее пикантных подробностях и несчетных национальных и человеческих гранях уже невозможно, да и нежелательно. Причина же конфликта была, можно сказать, довольно проста: перед вылетом из Рима Элсуорту и Амундсену пришлось согласиться, что Нобиле станет третьим руководителем экспедиции. Потому-то над полюсом сбросили и итальянский флаг (со всеми причиндалами). С точки зрения руководства Общества воздухоплавания, доля итальянского участия оказалась столь значительна, что избежать этой уступки было невозможно.