Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

Антон Лунн сколачивает гроб, однако предать покойника земле в этих широтах — дело нелегкое. В начале мая Руал Амундсен пишет Леону: «Тело Вика до сих пор лежит у нас в старом доме. Через несколько дней мы перенесем его в магнитную обсерваторию и похороним там».

6 мая Амундсен берет дневниковые записи усопшего и завершает их исторической характеристикой, предназначенной матери Вика: «Имя его будет навечно связано с научными достижениями нашей экспедиции. Своим выдающимся трудом он оставил по себе прекрасную память».

Через три дня обсерватория превратилась в мавзолей Густава Вика.

Начальник где-то раздобыл фотографию новой королевской семьи и повесил над столом в кают-компании, между портретом Нансена и картой Северо-Западного прохода. Внизу прикрепили изречение, буквы которого собственноручно вырезал из свинца Хельмер Ханссен. «Королевский девиз: "Всё для Норвегии" — как нельзя лучше подходит и для нас, участников похода на "Йоа"», — записывает Начальник в дневнике. Приближается 7 июня — «день революции!». 17 мая тоже празднуется, но теперь прежде всего как день рождения Линдстрёма, а уж во вторую очередь — как национальный праздник.

7 июня 1906 года Руал Амундсен сообщает в дневнике: «Ровно в полдень мы произвели на берегу салют нации из артиллерийской батареи, для чего позаимствовали у Стена китобойную пушку. Дали 21 залп, каждый с промежутком в 20 сек. Потом был грандиозный обед, к которому мы приберегли последнюю бутылку рома. Пили за здоровье короля и процветание отечества, после чего дружно кричали "ура". Нас совсем немного, но "ура" получается завидное. А еще я мог угостить всех сигарами. Во второй половине дня лейтенант запускал шары из папиросной бумаги. Два или три взлетели довольно высоко… Самый приятный из всех здешних праздников».

Руководитель экспедиции счел необходимым подправить календарь: «Я переложил главный национальный праздник с 17 мая на 7 июня — во всяком случае, он будет отмечаться так на борту "Йоа". Лейтенант же придерживается мнения, что в Норвегии основным праздником по-прежнему будет 17 мая. Мы с ним поспорили об этом на пол коробки сигар».

По возвращении на родину выяснится, что прав был датский старший лейтенант. Другой вопрос, получил ли он причитающиеся ему сигары. Как бы то ни было, этот проигрыш Годфреду Хансену не упоминается в официальном отчете Амундсена об экспедиции [43] То есть в книге «Северо-Западный проход». . Нет там ни слова и о замечательном торжестве, устроенном на «день революции». Зато про 17 мая сказано, что оно «было отпраздновано как обычно».

В середине июля 1906 года пора сниматься с места. Руал Амундсен прощается с раскинувшейся к северу от Кингc — Пойнта полуцивилизованной колонией китобоев. Из дневника: «Эскимосская ребятня на Хершеле представляет собой зрелище печальное и одновременно комичное. Разумеется, там не найти ни одного ребенка чистых кровей. У большинства в жилах течет "каблунская" кровь, но попадается и потешная смесь мулатов с эскимосами. Эти настолько смешны, что так бы и расхохотался… если б не понимал оборотную сторону медали».

Прежде чем «Иоа» покинула Хершел, экспедицию постигло еще одно несчастье. Эскимосский мальчик Манни, в последнее время живший с членами команды, тонет во время рыбной ловли [44] В «Северо-Западном проходе» — во время охоты на уток. . «Потеря Манни обернулась для нас тяжким ударом, — пишет в отчете Амундсен. — Мы все полюбили мальчика, и нам очень хотелось привезти его с собою в цивилизованный мир и посмотреть, что там из него выйдет».

21 августа «Йоа» минует северную оконечность Аляски, мыс Барроу, который будет впоследствии фигурировать в самых дерзких планах Руала Амундсена. Дневник: «Само собой разумеется, при прохождении сего важного пункта на мачту взвился норвежский флаг. Слава Тебе, Господи. Только с Его помощью мы преодолели всё».

Путешествие подходит к концу. Начальник извлекает весы. Надо провести последнее научное измерение. Дневник: «Я оказываюсь самым тяжелым: 90,5 кг». Еще один рекорд.

30 августа 1906 года финишная ленточка между Сибирью и Аляской была разорвана. К сожалению, погода стояла прескверная, но, как говорится в дневнике, у Начальника нашлась в запасе еще одна бутылка: «Проход через Берингов пролив я собирался отметить с некоторой торжественностью, однако пришлось ограничиться торопливой рюмкой виски на палубе… о поднятии флага не могло быть и речи». И все же вывод ясен: «Мы с большой радостью осушили рюмки, поскольку, как бы ни развернулись дальнейшие события, нам удалось на одном судне пронести норвежский флаг через весь Северо-Западный проход».

В последний день августа «Йоа» добирается до Нома — поселка золотоискателей на южной стороне Берингова пролива, где живет немало эмигрантов из Норвегии. В темноте и при полном штиле одномачтовая яхта бросает якорь в виду берега. Но местные жители уже готовы к ее приходу. Внезапно у борта оказывается паровой катер. С берега доносится многоголосое «ура», которое переходит в «Да, мы любим край родимый» [45] Национальный гимн Норвегии. . Осуществив детскую мечту, Руал Амундсен прямо из нее попадает на сушу.

«Запомни, с этих пор ты должен считать себя прежде всего дельцом. Не говори лишнего и наложи обет молчания на команду» — с такой настоятельной просьбой обращается к Руалу Леон после победоносного завершения экспедиции.

Утечка телеграфной информации испугала тех, кто поддерживает Руала в Христиании. Теперь важно не дать положению выйти из-под контроля. К счастью, находится человек по имени Гарри Рэндалл, готовый взять на себя обязанности амундсеновского импресарио в Соединенных Штатах. «Он утверждает, — пишет Леон, — что, совершив лекционную поездку по Америке, ты разбогатеешь, а это наверняка отвечает и твоему желанию». В таком случае следует проявлять крайнюю осмотрительность, не болтать направо и налево, поскольку каждое слово первооткрывателя ценится на вес золота. «Ты имеешь больше прав, чем другие исследователи, сделать акцент на бизнесе, не вызывая нареканий, поскольку перед отплытием обстоятельства твои были довольно печальными», — убеждает Леон, прекрасно зная, что деньги — вещь малоуважаемая.

В Номе Руал Амундсен наносит два воодушевляющих визита на золотые прииски, затем посвящает несколько дней празднествам — и прощается с «Йоа». 5 сентября 1906 года полярник поднимается на борт идущего в Сиэтл парохода «Виктория». В багаже у Амундсена инструменты для магнитных наблюдений.

«Йоа» же под командованием старшего лейтенанта Хансена направляется в Сан-Франциско, чтобы наконец-то разгрузиться. 18 апреля город подвергся землетрясению и теперь лежит в руинах, отчего даже в октябре прибытие туда «Йоа» остается незамеченным. Добирается до Сан-Франциско и Начальник. Там же оказывается Густав Амундсен, который обещает позаботиться о команде во время ее пребывания в Соединенных Штатах. Руал телеграфирует премьер-министру Микельсену, что «без каких-либо условий» передает в дар норвежскому государству научные результаты экспедиции, после чего снова покидает судно, свободный от хлопот с ним в разоренном городе.