Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

Впрочем, полярник тоже включается в исторические события. Он намечает турне с выступлениями — не для пополнения своего кошелька, а исключительно для сбора средств на оборону родного королевства. Более того, рядовой военный летчик готовится к реальным сражениям. Возможно, скоро в небе над отечеством появятся кайзеровские цеппелины с грузом бомб. 13 марта Руал пишет Леону: «Собирался на этой неделе вновь заняться полетами на аэроплане, чтобы быть готовым по-пеликаньи пронзить первый дирижабль, однако затяжная метель отменила полеты; теперь придется ждать, когда вернусь. Надеюсь, цеппелин не появится до моего возвращения, хотя ощущение такое, будто остались считаные дни».

Публичные выступления во имя обороны представляют собой исключение из правила, которому полярный путешественник следует, сосредоточиваясь на собственном поле деятельности. Если Фритьоф Нансен расширял для себя поле деятельности, идя от полярных исследований к занятиям наукой, политикой и гуманитарными миссиями, то Руал Амундсен шел в противоположном направлении — ко все более узкой специализации, к сосредоточенности на своих трудах и своем мирке. После речи 17 мая, которую ему пришлось произнести в 1907 году, наш полярник очень редко выступал перед массами с целью их просвещения и воспитания. Ему не хотелось без крайней надобности изображать Нансена.

Речи на благо обороны были возвратом к прошлому, игрой в Нансена на нансеновском поле. Тем не менее народный оратор Руал Амундсен решился на это и целых полтора месяца переезжал с места на место в прибрежных районах Северной Норвегии. Народу на его выступления собиралось много, однако массы он не всколыхнул. Как сообщает репортер газеты «Нордлюс» («Северное сияние»), помещение Рабочего союза в Кабельвоге было «набито битком», но рассказать потом было практически не о чем: «Он [Руал Амундсен. — Пер. ] хотел всего-навсего напомнить нам о бушующем в Европе пожаре войны и объяснить, почему важно крепить обороноспособность страны, неуклонно сохраняя при этом нейтралитет. Социалисты — люди без родины и не желают иметь оборону, сказал он. Вряд ли его доклад глубоко затронул слушателей. Скорее у меня создалось впечатление, что публика расходилась недовольная, поскольку не услышала ничего для себя нового».

С островов Вестеролен идут более положительные отзывы. Сообщается, что полярный путешественник заказал для экспедиции к Северному полюсу не меньше 200 килограммов козьего сыра. «Таким образом, он убил сразу двух зайцев: обеспечил себя изрядным количеством отменного рафтсуннского сыра и привлек на свою сторону вестероленцев. В уезде Бё, расположенном с западного края архипелага, а потому открытого для атак подводных лодок, было для собственного спокойствия создано Оборонное общество».

К Руалову возвращению в столицу цеппелины еще не перешли в наступление на нее, посему его вклад в оборонное дело ограничился — помимо игры на бирже — выступлениями в Северной Норвегии. Во всяком случае, до поры до времени.

Прежде чем уехать на север, Руал Амундсен вынужден был обратиться в стортинг с просьбой вернуть 200 тысяч крон, от которых отказался в 1914 году, поскольку, как было напечатано в газетах, экспедиция «обходится гораздо дороже, чем предполагалось ранее». Полярный путешественник знал, что может положиться на премьер-министра Гуннара. Не прошло и двух недель, как эта сумма вновь оказалась на счету Руала.

До самого спуска корабля со стапелей все пытаются угадать его название. Газеты делают ставку на «Бетти» — в честь бессмертной няньки, до сих пор живущей во флигеле Ураниенборга. Первое судно Амундсена носило старинное норвежское женское имя «Йоа», однако это название оно получило раньше, чем перешло к нашему полярнику. А какая еще женщина была в жизни Руала Амундсена, если не Бетти?

Разумеется, он мог последовать примеру Фритьофа Нансена и взять в виде названия какой-нибудь девиз. Если «Фрам» значит «Вперед», то Амундсен мог бы приспособить для себя «Ферст» («Первый»). Впрочем, подобный девиз мало подходил ему: Северный полюс уже был открыт, а дрейф во льдах — совершён тем же «Фрамом». У полярного путешественника нашлась идея получше. 2 июня ему пришел ответ из дворца: «Королева с радостью дает согласие на Ваше предложение. Хокон Rex [94] Король (лат.). ». Итак, корабль будет называться «Мод» — и женским именем, и патриотично. Только, в отличие от стройной королевы, он был широк и массивен.

Спуск на воду состоялся чуть свет 7 июня 1917 года — в день главного национального праздника Руала Амундсена. Полярный корабль нарекли не с помощью декадентского шампанского, а в его истинной стихии — со льдом. «Судно спущено со стапелей, торжество по этому поводу оставило самые радужные воспоминания», — записывает в дневнике полярник, исполненный надежд на корабль и будущее.

Вместе с Херманом Гаде Амундсен давно заказал провиант в Америке. Погрузку собирались произвести в Сан-Франциско, так что полярный путешественник, невзирая на войну, решил использовать старый маршрут: через Панамский канал — вдоль западного побережья Америки — к Берингову проливу. Отставной дипломат Херман Гаде не напрасно содействует Руалу в Америке. Указания следуют в обе стороны. Во всяком случае, одна дипломатическая возможность благодаря закадычному другу в Христиании остается для Гаде открыта — Руал Амундсен имеет доступ к премьер-министру: «Я в ближайшее время поговорю с Г. К. и нашепчу ему всё, о чем ты просил».

Увы, как уже случалось раз за разом, отплытие приходится отложить, а планы — пересмотреть. 10 июля Руал пишет другу в Чикаго: «Я надеялся двинуться в путь уже осенью, с заходом в Сан-Фриско, но, похоже, ничего не получится, так что теперь я постараюсь выйти летом следующего — 1918 —года и направиться прямо на север». Это означает, что пятилетние запасы провизии нужно будет — несмотря на подводную войну — сначала переправить в Норвегию.

В ожесточенной борьбе с Великобританией Германия в 1917 году объявила ей беспощадную подводную войну, что повлекло за собой массовое затопление норвежских торговых судов и, соответственно, потерю многих жизней. В апреле в войну вступили Соединенные Штаты, а в конце октября того же года Руал Амундсен предпринимает собственную кампанию — впрочем, ограниченную масштабами кайзеровской дипломатической миссии в Христиании.

«Как норвежский мореплаватель я позволю себе вернуть врученные мне немецкие награды в знак протеста против бойни, которой Германия подвергает мирных норвежских моряков». В дополнение к этим словам простой моряк и рядовой пилот брякнул на стол перед германским посланником свои ордена. А ведь первый раз — еще после Северо-Западного прохода — норвежца торжественно награждал сам Вильгельм II.