Игорь Князький - Нерон

А пока число жертв принцепса все множилось. Смерть не миновала и родных Нерона, и членов его семьи. Сын Поппеи Сабины от ее первого брака Руфрий Криспин, которого Нерон великодушно усыновил, имел неосторожность в своих детских играх называть себя полководцем и императором. Даже память о горячо любимой Поппее не остановила Нерона. В словах пасынка ему почудилась угроза собственному правлению. Несчастного мальчика утопили во время рыбной ловли. Не стало вскоре и Антонии, дочери Клавдия, с которой намеревался сочетаться браком Гай Кальпурний Пизон в случае убийства Нерона и принятия сана принцепса. Насколько сама Антония была готова соединить свою судьбу с Пизоном и знала ли она вообще что-либо о заговоре — неизвестно. Нерон, решив проверить ее расположение к себе, предложил Антонии выйти за него замуж после гибели Поппеи. С точки зрения Нерона мысль достаточно здравая: соединялись в семье оба представителя рода Юлиев-Клавдиев, а, будучи супругой принцепса, Антония не могла быть использована противниками принцепса для заговорщицких целей. Антония, однако, отказала Нерону. Разозленный ее отказом и видя, возможно, в нем как раз свидетельство враждебности со стороны дочери покойного императора, Нерон распорядился казнить ее, предварительно обвинив в подготовке государственного переворота. «За ней последовали остальные его родственники и свойственники: среди них были молодой Авл Плавтий, которого он перед казнью изнасиловал и сказал: Пусть теперь моя мать придет поцеловать моего преемника!» — ибо, по его словам, Агриппина любила этого юношу и внушала ему надежду на власть», — сообщает Светоний. [223] Там же. 35. 4.

Истребление ближайшей родни, включая Антонию и Авла Плавтия, имело далекоидущие последствия. Нерон избавился окончательно от всех, кто мог претендовать на высшую власть в государстве по кровнородственному принципу — принадлежности к роду Юлиев-Клавдиев. Он теперь был единственным потомком божественного Юлия и божественного Августа. Но это означало, что теперь только от его собственной судьбы зависело будущее правящего рода. Ведь оба брака Нерона не принесли ему детей. От Октавии он детей и не желал, дочь Поппеи умерла во младенчестве, прожив только три месяца, а того ребенка, которого они с Поппеей ожидали, он сам в пьяном безумии убил вместе с матерью. Вдовцом, правда, он оставался недолго. Третьей женой Нерона стала Статилия Мессалина. Она была правнучкой видного военачальника Тавра, удостоенного за свои победы триумфа и дважды побывавшего в должности консула. Ранее Статилия была женой Аттика Вестина, бывшего консулом в роковой год заговора Пизона. Нерон тогда заодно с заговорщиками расправился и со строптивым консулом, имевшим малоприятную для принцепса славу последнего борца за восстановление римской свободы. Когда же Нерон женился на его вдове, многие стали говорить, что потому-то он и погубил Вестина, чтобы заполучить в супруги Статилию Мессалину. Такие разговоры не могли иметь действительной почвы: во время заговора Пизона Нерон был женат на Поппее и супруги ожидали второго ребенка. Каков будет ужасный конец этой любви не предполагал никто, включая самого Нерона.

Последний брак Нерона оказался бездетным. Нерон никак не мог забыть образ Поппеи, и это привело к удивительным последствиям: любимые черты безвременно утраченной жены Нерон вдруг узрел на лице… мальчика по имени Спор.

Вот тогда-то Нерон, один раз уже сыгравший роль невесты в браке то ли с Пифагором, то ли с Дорифором, совершил еще одно, уже описанное нами супружество: он стал «двоеженцем». Наряду со Статилией Мессалиной супругой принцепса был и мальчик Спор. Несчастного отрока еще и кастрировали для того, наверное, чтобы сохранить женственные черты его облика. Как и в случае с «замужеством», внешне все выглядело по-настоящему: соблюдены были все положенные свадебные обряды, «невеста» принесла приданое, Спора торжественно ввели в дом Нерона и он занимал супружеские покои. Именно в эти дни и появилась знаменитая блистательная шутка римлян: «Сколь счастливы были бы люди, будь у Неронова отца такая жена!» Этот странный союз продолжался до конца жизни Нерона. Спор будет рядом с ним в последние мгновения его жизни.

Двойное устройство брачной жизни Нерона, столь потешившее римлян, никак не отразилось на смягчении его политики расправ с людьми. Тацит сообщает о гибели в течение нескольких дней четырех сенаторов. Криспин — первый супруг Поппеи, получил повеление умереть на острове Сардиния, где он уже находился в ссылке за причастность к заговору Пизона. Возможно, расправившись с пасынком, поведшим непозволительные речи, Нерон решил избавиться и от того, кто произвел не свет наглого мальчугана. Руфрий Криспин Старший, получив приказ Нерона, послушно исполнил повеление принцепса.

Много сложнее история, приключившаяся с Аннеем Мелой, братом Сенеки и отцом поэта Лукана. Мела предпочитал придворные должности государственным, поскольку если вторые несли прежде всего почет, то первые открывали кратчайший путь к обогащению. Свое богатство он составил, заведуя личным имуществом принцепса в качестве его личного прокуратора. Когда выяснилось, что сын его заговорщик, достойный отец даже не пытался его спасти, не просто отмежевавшись от недостойного чада, но воспользовавшись его гибелью с целью присвоения его состояния. Такая низость возмутила одного из ближайших друзей Лукана Фабия Романа. И вот появился донос, подкрепленный поддельным письмом покойного поэта, из чего следовало, что отец принадлежал к заговору наряду с сыном… Получив эти доказательства заговорщицкой деятельности Мелы, Нерон не удосужился их проверить, хотя и вздорность их была очевидной, но вспомнил о великих богатствах Аннея Мелы. Тем более вспомнил, заметим, что нажил-то их Мела, пребывая на должности прокуратора имущества принцепса, то есть обирая Нерона. В этом случае, накладывая руку на имущество лжезаговорщика, Нерон, по сути, возвращал свое.

О нравственных качествах Аннея Мелы беспощадно свидетельствует и его завещание. В нем он высказал сожаление, что, дескать, погибает из-за несправедливого приговора, не будучи никогда врагом принцепса, в то время как его действительно заклятые враги остаются на свободе и по-прежнему наслаждаются жизнью. Имена этих заклятых врагов он тут же назвал: это были Руфрий Криспин и Аниций Цериал. С Руфрием Криспином Нерон уже сам разобрался, а, узнав еще и имя Цериала, обрек его на ту же участь. Как ни странно, но об этой совершенно безвинной жертве в Риме особенно не жалели. У Цериала была скверная репутация: когда-то, более четверти века назад, он выдал Гаю Цезарю Калигуле заговор, против него направленный. Очевидно, что изобличенных заговорщиков казнили — Калигула был очень скор на расправу. Нерону же смерть Цериала выгод принести не могла. Ему скорее надо было окружать себя подобными людьми. Цериал-то был не из тех людей, кто составляет заговоры, но из тех, кто их разоблачает в угоду принцепсу! Он бы и какой-нибудь заговор против Нерона вывел на чистую воду, но ему, похоже, никто не доверял, памятуя прежние его заслуги времен Калигулы.