Павленко Иванович - Петр Первый и его время

Он был легок на подъем, ему ничего не стоило отправиться в дальний путь налегке, без подготовки, иногда даже не из дому, а от какого-либо гостеприимного хозяина, где он обедал. Обыкновенная повозка или сани были для него и местом ночлега и обеденным столом. Останавливался он только для смены лошадей.

Сами переезды требовали огромной траты энергии. В иное время эти переезды настолько изматывали, что даже непритязательный к дорожному комфорту царь жаловался на усталость. В 1705 г., например, он писал: «Во все свое время столько не переездил верхом и прочие тягости понес как сей год». Одно из писем Петра этого года помечено: «Писано на лошади», т. е. царь не располагал временем и местом более удобным для написания письма, чем седло.

Полезная деятельность, как известно, измеряется не километрами преодоленного расстояния, а проделанной работой, приносящей реальные плоды. Но, прослеживая маршруты царя н изучая его распоряжения, нетрудно убедиться не только в полезности, но и в крайней необходимости его пребывания в том или ином пункте.

Колоссальная работоспособность позволяла Петру выполнять одновременно несколько дел. Круг их становился тем разнообразнее, чем дальше удалялся театр военных действий от границ России.

Одной из главных своих задач Петр считал строительство Петербурга, ставшего с 1713 г., когда туда переехали двор, Сенат и дипломатический корпус, столицей государства.

Чем руководствовался Петр, перенося столицу из Москвы, географического и экономического центра страны, в неустроенное место на окраине государства? Указа на этот счет или какого-нибудь другого документа, объясняющего решение царя, нет, поэтому приходится высказывать догадки.

Две столицы — Москва и Петербург — символизировали две России: Россию до преобразований и Россию в процессе их осуществления; город с беспорядочной планировкой, стихийной застройкой и город с прямыми улицами, парками, площадями.

Новая столица явилась окном в Европу, она воплотила мечту Петра о превращении России а морскую державу, располагавшую кратчайшими путями для экономических и культурных связей со странами Западной Европы. Петербург приобрел значение не только политического центра, но и важнейшей военно-морской гавани.

Вероятно, имели значение и личные мотивы — антипатия к старой столице, проявлявшаяся хотя бы в том, что он предпочитал кремлевским палатам незамысловатый деревянный дворец в Преображенском. С Москвой у Петра ассоциировались силы, выступавшие лично против него и против его новшеств; старая столица оказалась ареной его борьбы за власть с Софьей.

Перенесение столицы — важнейшая акция Петра. Надо было обладать широтой взглядов и умением глядеть далеко вперед, чтобы представить себе город будущего, отличавшийся строгой красотой и величественностью. Он понимал, что плоды его усилий пожнут будущие поколения.

Ходила молва о том, как Петр, сажая желуди, заметил, что на'лице одного из присутствовавших мелькнула скептическая улыбка. Разгневанный царь, заметив ее, сказал:

«Понимаю! Ты мнишь, не доживу я матерых дубов. Правда! Но ты — дурак; я оставляю пример прочим, чтоб, делая то же, потомки со временем строили из них корабли. Не для себя тружусь, польза государству впредь».

Обозревая небольшую крепость, свой скромный одноэтажный домик с тремя покоями, срубленный из сосновых бревен, царь мечтал об оживленном городе с гаванью не хуже амстердамской. У причалов — амбары с пенькой, смолой, кожей и железом, разноязычный говор купцов, прибывают из стран Западной Европы и корабли, трюмы которых загружаются русскими товарами…

Отчасти эта мечта осуществилась при жизни Петра. 28 сентября 1714 г. во время торжественного спуска корабля «Шлиссельбург» царь, обращаясь к сенаторам, генералам, морским начальникам и иностранным гостям, приглашенным на празднество, с гордым сознанием содеянного заявил:

«Есть ли кто из вас такой, кому бы за двадцать лет пред сим пришло в мысль, что он будет со мною на Балтийском море побеждать неприятелей на кораблях, построенных нашими руками, и что мы переселимся жить в сии места, приобретенные нашими трудами и храбростию?

Думали ли вы в такое время увидеть таких победоносных солдат и матросов, рожденных от российской крови, и град сей, населенный россиянами и многим числом чужестранных мастеровых, торговых и ученых людей, приехавших добровольно для сожития с нами?

Чаяли ли вы, что мы увидим себя в толиком от~исех владетелей почитании?»

Петр владел ораторским искусством и умело им пользовался. В цитированной речи, произнесенной с большим подъемом, он как бы подводил итоги усилий страны, 14 лет боровшейся за выход к морским просторам. Заметим, что то, что Петру казалось чудом, что он называл Парадизом, имело весьма скромный вид.

Из описания города, составленного тремя-четырьмя годами раньше произнесенной речи (1710–1711 гг.), видно, что его первоначальным центром была Троицкая площадь, расположенная рядом с Петропавловской крепостью. Там находились Троицкий собор и правительственные учреждения, там устраивались празднества.

Васильевский остров фактически еще не был заселен. Его покрывали заросли кустарника, между которыми Паслись коровы, лошади и мелкий скот. В 1711 г. на острове стояло единственное жилое сооружение — двухэтажный деревянный дом Мен-шикова. Канал, проведенный от Невы к дому, позволял князю, выйдя на крыльцо, сесть в шлюпку. Позади дворца был разбит парк. Меншиков еще долгие годы будет хлопотать о его насаждении и украшении скульптурами, купленными в Италии. На стрелке Васильевского острова стояли три ветряные мельницы.

Самой заселенной частью города был Адмиралтейский остров. На нем, как выше отмечалось, размещалась Адмиралтейская верфь — крупнейшее предприятие страны. Вдоль Невы, между Адмиралтейством и Летним дворцом Петра, завершенным постройкой в 1711 г. и сохранившимся доныне, стояли дома вельмож, графа Апраксина, Шафирова, Головкина. Рядом с Адмиралтейством стояли беспорядочно разбросанные жилые строения русских и иностранных мастеровых, работавших на верфи и канатном дворе. Во всем городе в это время насчитывалось 700–800 дворов с восемью тысячами жителей.

Благоустройством города Петр всерьез начал заниматься после Полтавской победы и овладения" Прибалтикой. Утверждение России в Прибалтике и присоединение Выборга обеспечивали новому городу безопасность. В письме к «князю-кесарю» по поводу овладения Выборгом царь заявил: «…Чрез взятие сего города Санкт-Петербурху конечное безопасение получено».

Царь мог воспользоваться двумя возможными способами застройки своего Парадиза: либо снести уже построенные дома и застраивать город в соответствии с новой планировкой, либо смириться с существовавшей застройкой и дальнейшую планировку приспосабливать к ней. Петр сначала отказался от обоих вариантов, решил Петербург оставить таким, каков он есть, и искать новое место под город, где ничто не ограничивало осуществление градостроительных замыслов.