Вадим Старк - Наталья Гончарова

Наталья Николаевна, как и Пушкин, не могла не быть знакомой с Ланским: они встречались в свете, в том числе на придворных балах, на которых тот непременно присутствовал не только как ротмистр Кавалергардского полка, шефом которого была сама императрица Александра Федоровна, но и на правах флигель-адъютанта Николая I. Однако тогда их внимание не было обращено друг на друга. Вполне возможно, что Пушкин и Наталья Николаевна могли встречаться с П. П. Ланским и на вечерах у князя Одоевского в доме Ланских.

С 10 октября 1843 года генерал-майор Ланской, числившийся по-прежнему в Кавалергардском полку, состоял в свите Его Величества.

Если верить Александре Петровне Араповой, ее мать познакомилась с Ланским в начале зимы 1844 года. Петр Петрович только что перенес сильное душевное потрясение вследствие измены горячо любимой женщины. Только преданный уход младшей сестры помог ему пережить любовную трагедию. Женщину, в которую был влюблен Ланской, его дочь не называет; но поскольку она говорит, что именно той он «посвятил лучшие годы молодости», то при сопоставлении со сказанным Араповой в другом месте о поклонении Ланского Идалии Полетике очевидно, что и в данном случае речь идет о ней. Их роман ни для кого в свете не был секретом. Наталья Николаевна не только была кузиной Идалии Полетики, но и дружила тогда с ней и, следовательно, не знать о ее романе не могла.

Врачи прописали Ланскому лечение на водах. Взяв длительный отпуск, он отправился на всю осень в Баден-Баден. Этот курорт рекомендовался прежде всего для поправки нервов. Здесь он познакомился с Иваном Николаевичем Гончаровым и его женой Марией Ивановной, также проходившими курс лечения. Когда он возвращался в Петербург, Гончаров попросил его передать посылку и письмо Наталье Николаевне.

Визитом Ланского к Наталье Николаевне для исполнения поручения их отношения не ограничились. Он получил приглашение бывать у нее. Посещения Петра Петровича участились. Он понял в конце концов, что только Наталья Николаевна может составить его счастье. После долголетней мучительной страсти, которую он испытывал к Идалии Полетике, он нашел себе тихую гавань. Чувство, возникшее у него к Наталье Николаевне, было лишено тех переживаний, которые он испытывал прежде, но стало для него спасением. Идалия Полетика, в свою очередь влюбленная в Дантеса, как бы вновь появилась на горизонте Натальи Николаевны.

Теперь Полетику и предмет ее страсти разделяло огромное расстояние, и только письма, которые она адресовала Екатерине Николаевне, связывали их. Они были полны жгучих воспоминаний, двусмысленных обращений через жену-адресата к ее мужу. Ланской с его преданностью не мог заменить Полетике уехавшего Дантеса. Ей предстояло прожить большую жизнь: она пережила своего мужа Александра Михайловича на 36 лет и скончалась в 1890 году на девятом десятке, пронеся через все эти годы ненависть к Пушкину, но не найдя в своей душе места для влюбленного в нее Ланского.

Он связал свою жизнь с вдовой поэта, которая подарила ему трех дочерей. В нем нашла она верного, внимательного спутника на остаток жизни и доброго отчима для своих старших детей. Так что к нему оказалось вполне применимо пушкинское пожелание, чтобы следующим мужем Натальи Николаевны был порядочный человек.

Наталья Николаевна не сразу решилась остановить свой выбор на Ланском. Помог, как часто бывает, случай. Весной 1844 года она собралась с супругами Вяземскими на воды в Гельсингфорс. Уже был назначен день отъезда. Ланской счел, что разлука послужит испытанием его чувств. Неожиданно судьба всё повернула по-своему. Дня за два до отъезда Наталья Николаевна резко встала с кушетки, на которой лежала с книгой, и подвернула ногу, вывихнув щиколотку, и поездку на воды пришлось отменить. Ланской чуть не ежедневно посещал больную, что еще больше сблизило их.

Навестил ее и Николай I. Во время этого визита, возможно, зашел разговор о дальнейшей жизни Натальи Николаевны. Через шесть недель, 9 мая 1844 года, Ланской неожиданно для себя был назначен на должность командира лейб-гвардии Конного полка, шефом которого состоял сам император; тем самым положение Петра Петровича было упрочено во всех смыслах. Хотя Ланской и принадлежал к старой дворянской семье, однако отсутствие достаточного состояния удерживало его от предложения руки Наталье Николаевне. Он мог рассчитывать на получение бригады, в лучшем случае дивизии в провинции, что, конечно, решило бы его материальные проблемы; но тогда пришлось бы увезти Наталью Николаевну с семьей из столицы, нарушив тем самым все ее планы относительно образования детей. Можно было бы, конечно, всех детей Пушкина отдать в казенные заведения, но мать не хотела с ними расставаться. Назначение Ланского командиром Конной гвардии обеспечивало его состояние и дальнейшую карьеру. На новой должности ему полагалась большая казенная квартира, а летом — служебная дача. Колебаниям Ланского был положен предел — он попросил руки Натальи Николаевны. Она дала свое согласие, исполнив завет Пушкина и в отношении срока вдовства. Со времени гибели Пушкина до того, как она решилась на новое замужество, прошло не два года, а целых семь.

Барон Модест Корф, лицейский товарищ Пушкина, известный своим ехидством, в том числе и в адрес поэта, не преминул пройтись по этому поводу, хотя и частным образом, в дневниковой записи, сопоставив Наталью Николаевну с императрицей Марией Луизой, которая, как он пишет, «осквернила ложе Наполеона браком своим с Неем»: «После семи лет вдовства вдова Пушкина выходит замуж за генерала Ланского. В свете тоже спрашивают: „Что вы скажете об этом браке?“, но совсем в другом смысле: ни у Пушкиной, ни у Ланского нет ничего, и свет дивится только этому союзу голода с жаждою. Пушкина принадлежит к числу тех привилегированных молодых женщин, которых государь удостаивает иногда своим посещением. Недель шесть тому назад он тоже был у нее, и вследствие этого визита или просто случайно, только Ланской вслед за этим назначается командиром Конногвардейского полка, что, по крайней мере временно, обеспечивает их существование, потому что кроме квартиры, дров, экипажа и проч., полк, как все говорят, дает тысяч до тридцати годового дохода». Последнее подразумевало не жалованье, а приработок от экономии на обмундировании и питании солдат, что, по сути, являлось не чем иным, как воровством и злоупотреблением служебным положением, в котором подозревать Ланского нет никаких оснований.

Сохранился рассказ Веры Александровны Нащокиной о том, как вдова Пушкина обратилась к ним с мужем за советом: «Это была женщина чудной красоты: высокая, дивно сложенная, изящная, с каштановыми или темно-русыми волосами… она, заехав однажды к нам, заявила Павлу Воиновичу, что генерал Ланской, человек тогда уже пожилой… сделал ей предложение, и она приехала спросить совета, как ей поступить. По ее объяснению. Пушкин на смертном одре сказал ей: „Если ты вздумаешь выходить замуж, посоветуйся с Нащокиным, потому что это был мой истинный друг“. Мой муж уклонился от совета, ссылаясь на то, что Пушкину он мог советовать как близкому другу, душа которого была для него раскрыта и ясна; вдове же его, при всем уважении к ней, советовать он не может. Наталья Николаевна уехала, и вскоре мы услышали, что она помолвлена с Ланским».