Татьяна Шмыга - Счастье мне улыбалось

С. Л. Штейн по своей природе был режиссером-романтиком, тонко чувствующим, а Ансимов, человек прагматичный, был режиссером рациональным и, как принято говорить, с современными взглядами. Не знаю, насколько в искусстве это предпочтительнее. Как я уже упомянула, он стал вторгаться в режиссуру Штейна, переделывал мизансцены, которые у Сергея Львовича были задуманы с большим вкусом и тактом, с учетом стиля и пьесы, и музыки.

Например, у моей Элизы был выход, она пела песенку, в английском оригинале которой звучит слово: «Lo-ve-ly, lo-ve-ly…» В русском переводе поначалу у нас тоже было слово с мягкими согласными, соответствовавшими по интонации «л» и «в» в английском и сочетавшимися с музыкой этого эпизода. Но Ансимов сказал: «Вы будете петь здесь: “Здо-ро-во, здо-ро-во”»… Я пыталась объяснить, что это неудачная замена — разве не ясно, что «здорово» тут не подходит, что тут требуется совсем иное, что здесь неуместны певучие «з» и «д» и особенно раскатистое «р». Да и само слово «здорово» слишком конкретно, даже грубовато, а музыка здесь совсем не для этих звуков, они «не ложатся» на нее, они не в ее стиле… Но все было напрасно — Ансимов настоял на своем. Возможно, он видел в таком непевучем слове проявление вульгарности уличной цветочницы? Я же видела Элизу другой… Мне не хотелось нарушать особый настрой этой сцены, и я пела это «здорово» скорее комедийно, чем конкретно…

Вот от таких, казалось бы, мелочей иногда зависит общий тон спектакля. Своими нововведениями Ансимов кое-что все же испортил — из некоторых сцен ушла тонкость, изящество, то, что было задумано Штейном. Однако до конца изменить режиссуру Сергея Львовича новому руководителю не удалось — в нас «сидел» Штейн, его видение ролей, и основное было заложено в исполнителей все-таки им.

Спектакль «Моя прекрасная леди» пользовался невероятным успехом. После привычных публике классических и советских оперетт он стал своего рода откровением. И хотя Москва середины 60-х годов, уже утолила первый голод по «заграничности», «наелась» впечатлениями от всевозможных международных кинофестивалей и конкурсов, от гастролей зарубежных театров и отдельных артистов и, казалось бы, удивить ее теперь было непросто, постановка первого в Москве мюзикла в нашем театре стала заметным событием. Билетов купить было невозможно, толпы желающих попасть в зал осаждали театр, его администратора перед началом спектакля.

Я уже упомянула выше, что у меня было свое видение характера Элизы. Хотя роль очень нравилась, все же мне не всегда было в ней удобно, особенно в первой части. Элиза — простушка с лондонского рынка, с «уличным» воспитанием, необразованная, с плохими манерами, развязная в разговоре… Таких ролей прежде мне играть не доводилось, и я чувствовала себя поначалу странно — все это было не в моей природе. Поэтому, следуя ей, я не хотела делать свою Элизу только вульгарной, «угловатой» — это было бы слишком прямолинейное прочтение образа. Мне виделась в ней сердечность, душевность, даже лиричность — то, из чего потом и появится Элиза-леди. Я не хотела в первой части спектакля «пережимать», не хотела переступать некую черту — все должно было быть в меру. Иначе как бы могла просто вульгарная цветочница с улицы на глазах зрителей превращаться в умную, элегантную женщину с чувством собственного достоинства? Ведь из ничего ничего не бывает. Значит, в Элизе все это было заложено от природы, и нужны были только подходящие условия. Так что спектакль этот, на мой взгляд, не столько о возникновении любви, сколько об обретении простой девушкой с живой душой человеческого достоинства. Такой я видела эту роль.

Кроме меня роль Элизы репетировала и Ирина Муштакова. Получилась она у нее замечательно, особенно хороша была Ира в первой части. Когда была сдача спектакля, то играть назначили Муштакову. Мы с ней в этой роли, конечно же, были разные, потому что мы и в жизни с ней непохожи — и по характеру, и по темпераменту, да и по актерской природе. Но каждой из нас Элиза по-своему удалась.

Удач в «Моей прекрасной леди» было много. Это и понятно — в спектакле были заняты лучшие наши актеры. Одну из самых колоритных ролей, Альфреда Дулитла, играл Василий Иванович Алчевский. И надо сказать, что старому мусорщику из Лондона повезло с исполнителем. Хотя превращение уличного философа, не всегда ладящего с общественной моралью, во внезапно разбогатевшего последователя буржуазной нравственности, обрядившегося во фрак, происходило весьма неожиданно и выглядело комично, Алчевский проделывал все это на сцене очень серьезно. Он даже как бы подчеркивал, что относится к своему столь оригинальному и несомненно незаурядному персонажу уважительно, и, исполняя комическую роль, не улыбался. Зато публика в зале хохотала. И, конечно, всегда с восторгом принимался шлягер Дулитла — его знаменитая песенка «Если повезет чуть-чуть». Публика часто просила бисировать эту сцену.

Кроме В. И. Алчевского Дулитла исполняли и другие прекрасные артисты — Юрий Богданов и Александр Ткаченко. Они не просто играли — они украшали спектакль своим участием в нем. Об актерских способностях, об органичности Юры на сцене, в каждой исполняемой им роли я уже рассказывала. Таким же талантливым актером был и Саша — искренний, с ярко выраженным комическим даром. Крупный, фактурный, с добрым лицом, он только выходил на сцену — и в зале сразу появлялись улыбки: зрители понимали, что вышел хороший человек. Папаша Дулитл получался у Ткаченко, я бы сказала, очень уютным. Публика и без того понимала, что Дулитл персонаж комический, но Саша так великолепно обыгрывал превращение мусорщика в буржуа, вынужденного теперь подчиняться законам общества и потому решившего наконец пойти под венец со своей «дамой», что зал умирал со смеху… Впоследствии на эту роль ввели еще одного замечательного исполнителя — Вячеслава Богачева…

Какие тогда в спектакле были актеры! И каждый в своей роли был на месте… Все стоили друг друга… Какой настоящей леди, дамой из высшего лондонского общества была Ольга Николаевна Власова, исполнявшая роль миссис Хиггинс! Вспоминаю Сашу Горелика в роли профессора Хиггинса. Вспоминаю Толю Пиневича — Пиккеринга, Фреди в исполнении Алексея Степутенко… Алексей до сих пор работает у нас в театре, а ведь мы играли с ним еще в «Белой акации», в «Чаните», где он в пару с Володей Шишкиным исполнял роль Рамона. Степутенко вообще работал много. Он и сейчас в прекрасной форме. Я была на премьере недавно поставленной в нашем театре в очередной раз «Веселой вдовы», где Алексей играет Росильона, и убедилась, как прекрасно звучит его голос. Удивительное профессиональное долголетие. В певческом плане Степутенко в этом спектакле был, на мой взгляд, на первом месте. Уникальный артист… Я вот уже много лет ласково называю его Степкой…