Наталья Горбачева - Оптинские старцы

Кроме этого, о. Иларион завел пасеку, сам работал на ней, впоследствии отдав пчелиное хозяйство на попечение отца, поступившего в монастырь вслед за сыном. На плечи о. Илариона легло начинание по разведению рыбы, чем он раньше никогда не занимался; при помощи хороших помощников из монахов дело быстро наладилось.

До своего посвящения в иеродиаконы о. Иларион варил в скиту квасы и кислые щи, пек блины, ставил хлебы. Это были не каждодневные послушания, но временные: хлебы ставились раз в неделю, квасы и блины лишь по нескольку раз в год. Но работы эти были утомительные, требующие внимания, напряжения и бессонных ночей. Будучи уже дьяконом, он иногда после жаркого летнего дня, проведенного в различных трудах, вечером с сотрудником своим о. Флавианом разносил по всему саду до 300 больших ведер воды — для поливки фруктовых деревьев.

По благословению старца Макария о. Иларион завел домашнюю аптечку и занимался лечением братии скита, посещая больных монахов в их кельях и исполняя фельдшерскую работу. Поздней осенью и зимой еще и резал деревянные ложки.

Много потрудился о. Иларион над разнообразными скитскими постройками, в том числе и над устроением иконостасов…

Время, предназначенное для отдыха — от дневной трапезы до двух часов пополудни, о. Иларион употреблял почти всегда для чтения святоотеческих писаний.

Кажется, только труды телесные выделяли келейника среди других. О. Иларион оставался как бы в тени великого старца Макария. Своих духовных чад у него не было, лишь изредка ближайшие знакомые исповедовались у него после того, как в 1857 году о. Иларион был посвящен в иеромонахи.

Лишь на смертном одре о. Макарий поручил своих близких духовных чад старческому водительству о. Илариона, среди них была Н. П. Киреевская, игуменьи Севского и других монастырей, также и монахини этих обителей. Вообще же желающим после его смерти иметь духовника о. Макарий указывал на двух даровитых своих келейников — на о. Илариона и о. Амвросия, кому кто более по душе, таким образом благословляя их на продолжение старческой традиции.

В 55 лет судил Бог о. Илариону старческое служение, а спустя три года он стал скитоначальником. И в духовничестве, и в управлении он старался поддерживать порядки, заведенные его почившим учителем. По воспоминаниям братии, наставления о. Илариона были кратки, ясны, просты и убедительны, поскольку он сам первый исполнял то, что советовал монахам. Учил старец, что по своей воле никто ничего не должен делать и начинать, хоть бы и доброе было, но прежде объявить то своему духовному отцу, просить совета и положиться на его рассуждение: для монаха это и есть главное условие спасения — отсечение своей воли. «Послушание, — поучал о. Иларион, — должно проходить с хранением совести, без небрежения, лености и невнимания, должно наблюдать за собой и быть внимательным ко всем даже незначительным действиям, тогда и в важных делах будешь так же серьезен и послушлив. Каждое дело необходимо начинать с призывания в помощь Имени Божия, ибо занятия, освященные молитвой, будут благотворны для нашего душевного спасения».

Не отказывал старец Иларион в своих советах и мирянам: со всеми бывал одинаково обходителен и внимателен. Главную причину любых страданий видел он в нашем отступлении от Бога и в греховной жизни. Как яркий пример тому приведем случай с одним молодым купцом, который был одержим манией преследования, доводившей его до безумия. В такие времена он избегал людей, бродил с блуждающим взором, произнося бессмысленные слова. Старец Иларион долго занимался с ним и из расспросов понял, что главной причиной его болезни является вражда и непокорность отцу, которую он таил в своем сердце и наружно почти не выказывал. Старец долго убеждал купца оставить свою злобу, испросить у родителя прощения, доказывал, что только после этого можно надеяться на помощь Божию и избавиться от непонятной болезни. Наконец упорство болящего было сломлено: он чистосердечно покаялся, и в его душе водворился мир, болезнь постепенно ушла.

Замечено было, что старец прекрасно лечил нервные болезни, равно как и душевные, в простонародье называемые порчей. Лекарство всегда было одно: полное и глубокое раскаяние и сокрушение о своих грехах. Часто в таких случаях о. Иларион советовал болящему испросить прощения у того человека, которого считал причиной своей болезни — если это лицо было живо; если же его уже не было на свете, то примириться с ним в душе, отслужить на его могиле панихиду, молиться о его упокоении и понести достаточную епитимью, какую старец назначал в каждом конкретном случае.

Однажды старец сверх обыкновения задержался в своей хибарке — пристройке, где исповедовал женщин. Его ожидало много людей, которые волновались, что о. Иларион не успеет всех принять. Наконец узнали, с кем он занимался: это была упорнейшая душевнобольная. Старец заставлял ее креститься и называть свои грехи, но она противилась, кричала, обзывала старца непристойными словами. О. Иларион, не обращая на брань внимания, добивался лишь того, чтобы женщина покаялась в том грехе, за который так сильно страждет. После длительных усилий больная созналась, покаялась и обещала выполнить то, что посоветовал ей старец. Он вышел из хибарки усталый, но весьма довольный. «Поди ты, какая попалась злющая и сопротивная, — сказал он. — Таких, кажется, у меня еще и не бывало. Однако Бог помог узнать и добиться толку, за что ей было такое попущено: хоть не напрасно трудился столько времени. Другие, верно, скорбят, что так долго я с нею пробыл. Но Бог поможет, со всеми займусь!»

Свой дар прозорливости о. Иларион, по великому смирению, скрывал от людей, но знание человеческого сердца он имел удивительное. Слова его оказывались истинными, а потому противиться им было невозможно. Получив наставление старца, люди чувствовали в себе искреннее, часто внезапное желание исполнить его, даже вопреки собственной воле.

И все же история сохранила много примеров явной прозорливости о. Илариона. Обычно дело касалось тех случаев, когда люди находились на распутье, особенно при решении вопроса о вступлении в брак. Однажды овдовевший молодой купец обратился через своего брата, поехавшего в Оптину, за советом к старцу Илариону и благословением на второй брак. Ответ был таков: «Пусть он погодит еще годок, да приедет к нам, и мы посмотрим, годится ли он нам». Купец совета этого не исполнил, женился, но через три недели и вторая жена внезапно умерла. А еще через некоторое время он все-таки оказался в обители, был принят в скит и пострижен в монашество.

Мать одного благочестивого семейства, глубоко верившая старцу, бывшему ей духовным отцом, приехала в монастырь посоветоваться с ним относительно замужества своей дочери. Три дня ходили мать с дочерью к о. Илариону в надежде услышать, кого из трех женихов тот укажет. Но старец молчал и только на четвертый день сказал: «Ну, дочка! Когда уж плыть, так плыть. Переплывешь — будешь человек. Видно, Богу так угодно». Подразумевалось, что девице придется вынести множество скорбей по выходе замуж. Действительно, на первых порах очень трудно было ей в семействе мужа: скорби и огорчения следовали друг за другом. Оттого даже крепкое ее здоровье расстроилось. Молодая жена упала духом, за-унывала, но, вспоминая слова старца, стала укреплять себя ими, ожидая изменения обстоятельств на благоприятные. Тяжелое положение ее продолжалось три года. Неожиданно все изменилось: здоровье снова вернулось к ней, молодые зажили в мире и радости, благословляя память мудрого старца.