Наталья Горбачева - Иоанн Кронштадский

В свое время об отношении Толстого к Христу писал в одном из духовных журналов кандидат богословия Добролюбов. Он посетил Толстого в Ясной Поляне и имел с ним богословский спор. «А что бы вы сказали, — спросил Добролюбов Толстого, — если бы вам сейчас доложили, что к вам пришел Христос Бог?» «Я бы велел передать Ему, — ответил Толстой, — чтобы Он подождал в приемной, пока я не окончу беседы с вами».

Благодаря своему исключительному таланту Толстой имел огромное влияние на все слои населения. Отчасти поэтому толстовство распространилось очень быстро по всему миру. Писатель глубоко укоренил в своих последователях через свои кощунственные сочинения начала неверия и анархизма не только против власти Божественной, но и против власти земной, государственной, отрицая все государственные учреждения. Пагубное влияние Толстого особенно сказывалось на учащейся молодежи. Начитавшись толстовских философствований с самой гимназической скамьи, молодежь настраивалась на толстовский лад, отрицала вслед за ним веру, переставала посещать храм Божий и становилась революционной и анархической.

Все это не могло оставить равнодушным отца Иоанна. Он неоднократно в своих проповедях выступал против учения Льва Толстого, называя его одним из ересиархов современности.

«Надобно, чтобы всякий, даже неверующий во Христа и Св. Троицу и в таинства христианской веры, обращался с лицами и предметами веры честно потому, что вера есть сердечное, драгоценное сокровище бесчисленного множества людей всякого языка, наций, всякого звания и состояния, а не по-свински, как Лев Толстой, обращающийся так с неоцененным им, дражай-

Iним Именем Господа Иисуса Христа, Св. Троицы, Богоматери и с досточтимыми их изображениями и всех святых... Да какому бы наказанию по закону должен подлежать и богохульный язык Толстого, и его рука, пишущая богохульные словеса? По Писанию: кто чем согрешает, тот тем и мучится. Толстой же безнаказанно богохульствует, да еще и чтится как старец знаменитый, как великий писатель, как родовитый граф, и Львом Николаевичем зовется. Какой он Лев Николаевич? Он имени христианского не стоит. Потерпел бы еврей, искренно верующий в Иегову, того, кто стал бы вслух относиться недостойно к этому св. имени; или магометанин того, кто вслух стал бы поносить Магомета, хотя Магомет и не то, чем и кем его почитают? А Толстой невозбранно поносит христианскую веру и ее истинное спасительное учение, ее святые и животворящие таинства. О злодейство, достойное казни. Иудейские и римские казнили богохульников, а Толстой пред всем русским народом и пред всей христианской Европой хулит Христа... «Устами твоими буду судить тебя, лукавый раб», — говорит Господь в Евангелии. И я скажу: отрицаниями твоими отрину тебя, Лев Толстой, и хулы твои обращу на тебя».

Сейчас о дурном влиянии толстовства на умы российских граждан особо не задумываются, потому что многие преемственно, уже во многих поколениях заражены духом неверия. Пророк же Кронштадтский предвидел все последствия перерождения этой ереси в форму воинствующего социализма, в так называемое революционно-освободительное движение с лозунгами «Долой самодержавие» и «Земля и воля». Это движение разделило Россию на два главных лагеря: черносотенцев и красносотенцев, на правых и левых. Подавляющее большинство было на стороне левых, в ряды которых становились русские люди или в силу своего неверия и религиозной индифферентности, или в силу ложного стыда, так как все правое (заметьте, правое) в общественном мнении считалось мракобесием, глупостью и отсталостью (т. е. Христова вера с девятнадцативековой историей), или же из-за страшного насилия «неформальных лидеров» освободительного движения.

Не было тогда в России ни одного культурного дома, где бы не заходила речь о толстовстве. И на вопрос: «Может ли Лев Толстой обратиться и оставить свои заблуждения?» — отец Иоанн отвечал: «Его страшно одолела гордость, он слишком уж далеко ушел в своих лжемудрствованиях, так и умрет отступником... А как он все хорошо писал, когда занимался обыкновенной литературой и не касался духовной. Вот тут-то и стал он себе противоречить, и ни одна его статья не выдерживает критики».

Батюшка предсказал, что Толстой не покается, так и умрет отреченным от Церкви, еще за шесть лет до смерти писателя. Так оно и случилось. Очень часто отец Иоанн говорил о том, что кончина писателя будет лютой. И это оказалось правдой.

«Верх дерзости Толстого заключается в том, что ввиду близкой смерти своей он не боится Бога и суда Его и считает себя правым, как и своих учеников, и богохульству своему не полагает никакой меры: уж хулить, так хулить до конца, уж безумствовать, так безумствовать до конца! Геройство — чисто сатанинское, да еще и в превосходной степени, ибо и сам Сатана боится Бога и трепещет уготованных ему мучений, а ученик его превзошел и своего учителя. Вот финал «Войны и мира» и «Анны Карениной» и прочих писаний Льва Толстого».

Существует мнение, что предсмертный побег Льва Толстого из Ясной Поляны был вызван желанием «порвать со своей средой». Истинную духовную причину всегда старались замалчивать.

28 октября 1910 года Толстой тайно отправился к своей сестре, монахине Марии, в Шамордин женский монастырь, но по дороге заехал в Оптину пустынь. На всю Россию славились ее духоносные и прозорливые старцы. Побродив некоторое время около их келий в скиту, писатель зайти к ним не решился и поехал дальше.

Сестра была поражена приездом графа, несколько близких монахинь собрались в келье и слышали, какие ужасы он рассказывал. Толстой говорил, что в последнее время ему не давали покоя ни днем ни ночью какие-то страшные чудовища, которых он видел, а другие не видели. Он приглашал трех священников, но двое отказались приехать, а третьего перехватили родные, оттого он и уехал тайком.

Местонахождение его стало известным, и 31 октября Толстой сел на поезд, с которого его и сняли в Астапове, совсем больного. В Астапово им был вызван старец Иосиф из Оптиной пустыни, но этот вызов «толстовцы» скрыли от общественности. После того как получили телеграмму, вместо отца Иосифа, который болел, решено было послать к Толстому старца Варсонофия. Конечно же он приехал затем, чтобы принять покаяние ересиарха, если он того захочет ввиду приближения смерти. Как говорил святой старец Варсонофий, «ему нужно покаяться и покаяние свое принести перед всем светом. Как грешил на весь свет, так и покаяние свое принести перед всем светом».

Посольство святого старца окончилось ничем. Отчет был таков: «Ездил в Астапово, не допустили к Толстому. Молил врачей, родных, ничего не помогло. Железное кольцо сковало покойного Толстого, хотя и Лев был, но ни разорвать кольца, ни выйти из него не мог».