Вадим Телицын - Григорий Распутин

— Эх, Ваня, — вздыхал Григорий Ефимович, — счастливый ты, братец мой, людям можешь послужить… Так служи! Понял? Уяснил?

…Поздний вечер, в комнате Распутина тишина. Григорий Ефимович сидит за небольшим столом, читая по складам Библию. Неожиданно дверь распахивается, и перед удивленным Распутиным предстает закутанная во всевозможные платки маленькая старушка. В ее руках огромный посох, за плечами потертый сидор.

— Здравствуй, милый, — старушка кланяется и крестится, — здравствуй, касатик. Здравствуй, мой дорогой.

— Здравствуй, мать, — оправившись от неожиданности, произносит Распутин.

Не давая Григорию раскрыть рот, старушка говорит торопливо и без остановки:

— Ой, милый! А я ведь к тебе, к тебе, касатик. Матрена я, Васьковы мы, из Архангельска города, может, слыхал? Горе у меня, касатик, ох, горе… Сыночка-то мово младшого, единственного, кормильца мово дорогого, в участок свели… А за что? Бают, что лошадь у Ивана Кузьмича, соседа нашего, увел. Врут, врут изверги, уж они мужа моего извели, старших сынов на каторге сгноили, тапере-ча за младшенького, Митиньку, взялись, супостаты. Чтоб им ни дна, ни покрышки… Аспиды…

Распутину с трудом удалось вклиниться в поток слов Матрены:

— А от меня-то ты, мать, чего хочешь?

— Как чего, касатик? Помоги! Народ байт, что ты можешь все, все знаешь, все наперед видишь…

Сделай так, чтобы сыночка моего, Митиньку, ос-лободили…

— Да что ты говоришь, матушка, как же я его…

— О, мила-а-ай, — Матрена залилась слезами, — знать, не увижу я своего младшенького, не увижу-у-у…

Дело начинало приобретать неприятный оборот. Григорий Ефимович не знал, как успокоить старушку, а уж тем более не знал, как помочь ее непутевому сыну.

— Ты вот что, мать, — Распутин ласково провел ладонью по голове Матрены, — ты вот что… отправляйся домой. А я, я молиться буду. Не верю я, на тебя глядючи, что сын твой — конокрад, не верю.

Теперь уже нежданной гостье пришлось удивляться: как, одними молитвами?

— Да, да, — словно читая ее мысли, кивал головой Григорий Ефимович, — одной молитвой. А ты, если сможешь, приезжай через месяц. Посмотрим, что получится…

Но Распутину не пришлось ждать целый месяц. Уже буквально дней через пятнадцать, примерно в то же самое время, дверь вновь с треском распахнулась, и Григорий увидел на пороге свою старую знакомую — Матрену. Она была не одна, с ней пришел и долговязый парень, очень похожий лицом на мать: те же льняные волосы, васильковые глаза и нос картошкой. Только молчаливый — не в мать.

— Здравствуй, милый, — уже по голосу чувствовалось, что Матрену прямо-таки распирало от радости, — вот, вместе с сынком пришли, поблагодарить. Знать, сильна твоя молитва, батюшка. Митиньку мово освободили.

— Рад за вас, — Григорий подошел к Матрене и Дмитрию.

— Поклонись, Митинька, поклонись батюшке. Он тебе помог, он мне сказал, что ты не виновен. Он верил в это.

Сын Матрены низко поклонился.

Распутин перекрестил его и мать:

— Все в Его руках…

Что на самом деле произошло, так и осталось тайной…

Благодаря отцу Феофану Григорий Ефимович близко знакомится с графиней Софьей Сергеевной Игнатьевой (урожденной княгиней Мещерской). Графиня проживала на Французской набережной в тиши многочисленных посольских особняков, где Нева «щедро обливала окна прохладной синевой, где из Летнего сада доносило благотворный шум отцветающей зелени…».

Салон графини Игнатьевой, представлявший собой нечто вроде «теневого кабинета министров», частенько посещали великие княгини Милица и Анастасия (Стана) Николаевны и муж последней — великий князь Николай Николаевич [9] Анастасия Николаевна (1868–1935) — княгиня, жена великого князя Николая Николаевича, дочь черногорского короля Николы I. Милица Николаевна (1866–1951) — великая княгиня, жена великого князя Петра Николаевича, дочь черногорского короля Николы I. , а также видные политические и государственные деятели, журналисты, писатели, служители Мельпомены. Графиня стремилась окружить свой салон ореолом значительности и демократичности, и сюда же приглашались, что называется, «люди из народа» — простые деревенские мужики или священнослужители из Богом забытых уголков России. Их окружали всеобщим вниманием, расспрашивали о многом, задавали всевозможные вопросы, но никогда не спорили, оставляя свое мнение при себе.

Появление в салоне старца Григория для многих обернулось настоящим потрясением. Графине Распутин предсказал, что она переживет своих детей (погибли в годы гражданской войны), а Анастасии и Милицы — что они умрут в изгнании, причем сначала младшая, а потом старшая, гофмаршалу Александру Танееву — милость императора и продвижение по службе, барону Штольцу — смерть от несчастного случая, княгине Белозерской пожар в усадьбе.

Поразил всех Григорий Ефимович и глубоким познанием Евангелия.

Завсегдатаи салона графини Игнатьевой увидели в нем толкователя, кому Священное писание служит не только для абстрактных молитв, а является книгой из плоти и крови, доступной «нам, грешным, книгой, утешающей в прегрешениях».

Стана и Милица уже после первой встречи со старцем были от него без ума. Больше всего их поразил ответ Григория на вопрос, когда их отец станет королем Черногории. Распутин, задумавшись буквально на несколько мгновений, ответил: «Через пять лет». (Заметим, что дело происходило летом 1905 года, а через пять лет черногорским королем стал Никола I, их родитель.)

Тогда же Распутин познакомился и с фрейлиной ее величества Анной Александровной Вырубовой. При первой встрече с ней Распутин иносказательно заметил, что жизненный путь ее усеян не розами, а «колючим репьём»; «крест» ее очень тяжел, но все трудности лишь на пользу, ибо в испытаниях и при ударах судьбы человек совершенствуется.

Григорий оказался прав во многом: у Вырубовой не сложилась личная жизнь, муж ее оказался негодяем, ее служба и дружба с царем и царицей обернулись для нее трагедией (после революции ее ждало издевательское следствие и тюремное заключение в Петропавловской крепости), из-за несчастного случая она превратилась в инвалида, передвигаясь лишь на костылях. Даже после смерти Вырубовой имя ее использовали аферисты и бумагомаратели всех мастей: от ее имени издавались откровенные фальшивки — дневники, воспоминания, переписка с императором и императрицей.

Благодаря черногорским княгиням, их предприимчивой родне и Вырубовой Григорию Распутину открывалась прямая дорога в Царское Село.

Великая княгиня Ольга Александровна была права. Действительно, о последнем российском императоре написаны сотни (если не тысячи) книг и статей, но все они, к сожалению, представляют императорскую фамилию в двухцветном — черно-белом — ракурсе: жизнеописание Николая II и Александры Федоровны преподносится либо как отрицательное, либо исключительно в радужных красках.