Любовь Миронихина - Сергий Радонежский

В смутные времена посылаются в мир для спасения и помощи людям такие светочи, как Сергий Радонежский. В чем тайна великого старца? Он ушел от мира, стал отшельником в дремучих Радонежских лесах — и всю жизнь служил народу и отечеству, боролся с враждой и разделенностью князей, с прочими пороками, разъедающими человеческие сердца.

Он не оставил писаний и поучений — и считался всенародным учителем, путеводителем и наставником. Нравственный авторитет скромного игумена Святотроицкой обители был так велик, что князь и митрополиты обращались к нему в трудные минуты за советом, вразумлением и добрым предсказанием. Потому что еще при жизни Сергий почитался величайшим из пророков.

Дар пророчества дается избранным — праведникам и святым, достигшим больших высот в духовной жизни. Сергий стал истинно народным святым. Еще при жизни шли к нему бояре и мужики, военачальники и простые бабы, богатые и бедные. Великий старец принимал всех, каждому своими «тихими и кроткими словесами» давал утешение и всякого просящего наставлял.

Еще одна тайна — «посмертная жизнь» преподобного Сергия. После кончины он стал не просто легендарным воспоминанием, историческим героем, которого чтят за то, что он много потрудился для России. Радонежский старец словно «соприсутствует нам духом» вот уже шесть столетий. Все так же взывают к нему о помощи и в скорбные минуты припадают к его святым мощам — и он помогает. «Посмертная жизнь» преподобного Сергия, его частые явления среди людей и помощь родной обители стали такой же реальностью, как и его земная жизнь.

Россия многим обязана радонежскому чудотворцу. Каждый школьник знает, что Сергий предсказал Дмитрию Донскому победу над татарами на Куликовом поле, вдохновил и поддержал князя в минуты сомнений и колебаний. Эта победа стала переломной в истории страны. Не потому, что положила конец владычеству татар: еще целое столетие они хозяйничали на Руси и брали дань. Значение этой победы больше нравственное: русский народ после Куликова поля словно очнулся после вековой спячки, поверил в себя и стал себя уважать.

Вместе с митрополитом Алексием и Дмитрием Донским преподобный Сергий всю жизнь «собирал Русь» — мирил князей, увещевал, грозил карой Божией за нескончаемые раздоры и междуусобицы. Подумать только, православные убивали друг друга, уводили сограждан в плен, как рабов! Летописи полны сказаний о вражде между соседями, о коварстве, предательствах и кровавых войнах. Не раз Сергий брал в руки посох и шел в Ростов, Нижний Новгород, Рязань с миссией посла и миротворца.

Но был он не только миротворцем и молитвенником, но и великим делателем. Оставил после себя Троице-Сергиеву лавру, одну из четырех лавр в стране, для многих православных самое святое и прекрасное место на земле; заложил и построил еще несколько монастырей. А его ученики и ученики учеников создали десятки пустынь и обителей. Сергия называют «отцом истинного монашества» за то, что он вернул в русские монастыри общежительный устав, несмотря на сопротивление недовольных монахов.

Современники оставили немного свидетельств о радонежском игумене. Главный источник, откуда мы черпаем сведения о нем, — житие, написанное его учеником Епифанием. Это не историческая книга и не биографический очерк. В этом удивительном повествовании органично переплетаются чудесное с обыденным, рисуя яркий образ преподобного Сергия.

Радонежский чудотворец — наше духовное богатство, ангел-хранитель русской земли. Он стал самым драгоценным человеком из всех посланных России за тысячу с лишним лет ее христианского существования. Собственным примером, а не высоконравственными словами Сергий учит нас смирению и милосердию, труду и мужеству, умиротворению и единению людей не на плотских, мирских началах, а на началах веры в Единую Троицу.

Трудно сегодня представить, что народный святой, духовный воспитатель нескольких поколений, преподобный Сергий Радонежский, давно ставший для русских легендой, иконой, шесть с половиной веков назад был маленьким отроком, любимым сыном, младшим и старшим братом, учеником в школе. Просто человеком — Варфоломеем Кирилловичем Иванчиным.

3 мая 1314 года в семье ростовского боярина Кирилла и жены его Марии родился второй сын. Через сорок дней его крестили и назвали Варфоломеем в честь святого апостола Варфоломея, празднование которого пришлось на 11 июня.

В то время в четырех верстах от Ростова Великого по дороге на Ярославль стояло небольшое село, по-старинному весь, — вотчина боярина Кирилла Иванчина. Название этой веси не сохранилось в истории. Кирилл служил ростовским князьям Константину второму, потом Константину третьему, но жить предпочитал не в шумном городе, а в сельском уединении. И сам он, и его жена Мария любили заниматься своим обширным хозяйством.

Вотчина Кирилла «кипела богатством». Многочисленной челяди хватало работы и в поле, и на скотных дворах, и в доме. Порою Кирилл посылал в помощь сыновей — Степана, Варфоломея и Петра. Боярские дети не чурались работы и с детских лет многое умели.

И сам Кирилл, будучи знатным и богатым, жил очень просто, никогда не кичился, привечал странников, в то время во множестве бродивших по Руси. По воскресеньям боярин с женой никогда не пропускал службу в церкви, дома любил духовные книги и мечтал в старости, оставив вотчину детям, уйти в монастырь, окончить дни в молитве и покаянии.

Вот в таком благочестивом, дружном семействе посчастливилось расти Варфоломею. С малых лет он слышал в церкви и дома молитвы и псалмы и запоминал их. И вскоре его мать, боярыня Мария, стала замечать, как не похож ее Варфуша на своих братьев и других детей. Он не любил шумных игр и детских забав, искал уединения и мог часами сидеть где-нибудь в саду, погруженный в глубокую задумчивость.

Любая мать встревожилась бы. И Марии очень хотелось, чтобы ее Варфуша был, как все дети, — озорным, веселым, подвижным. Стала она искать в нем какие-нибудь болезни — и не нашла. Для своих лет он был рослым, стройным, тонким в кости и крепким мальчиком.

Когда исполнилось Варфоломею семь лет, его, по обычаю, отдали в учение к дьячку. Вместе с ним учились и его братья — старший Степан и младший Петр, которому не было еще и шести лет. Каково же было огорчение родителей, когда вскоре Степан и Петр выучились грамоте, а Варфоломей не только не умел складывать буквы, но и не знал их.