Елена Обоймина - Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

Отношения этих героев так и не сложились. Отчасти из-за того, что в разговоре с Бессоновым Даша поняла: именно он был любовником ее обожаемой Кати, с которым сестра изменяла мужу. По сюжету в спутники самой Даше предназначался совсем другой человек – мужественный, честный и мягкий Иван Ильич Телегин.

Близкие знакомые Елизаветы Кузьминой-Караваевой в этом эпизоде узнали ее в образе Даши. Всю жизнь Елизавета Юрьевна не скрывала перед друзьями ни любви к Блоку, ни истории их первой встречи. А то, что открыто друзьям в откровенной беседе, порой становится известным всему свету. Именно так получилось у нее с Алексеем Толстым, с которым Елизавета Юрьевна поддерживала дружеские отношения и в юности, и в более поздние годы.

Но в толстовском романе фигурирует еще одна, не менее интересная для нас героиня. Зовут ее необычно и несколько странно: Елизавета Киевна Расторгуева. Склонная к полноте молодая женщина, она грезит о большом чувстве и тоже влюбляется в Алексея Бессонова. Это она «купила книгу Бессонова, разрезала ее щипцами для волос, прочла несколько раз подряд, залила кофеем, смяла в постели и, наконец, за обедом объявила, что он гений…».

Елизавета Киевна пишет Бессонову «восторженное, нелепое письмо с требованием свидания». И это свидание состоялось поначалу в ресторане «Вена» – как раз между решением Даши отправиться к поэту-декаденту и ее визитом к нему.

Диалог этих двух персонажей очень напоминает первую встречу Лизы Пиленко с Блоком, с которой мы начали нашу книгу. Неужели и Елизавета Киевна каким-то образом «списана» с Елизаветы Юрьевны? Может быть, странное отчество «Киевна» – намек на украинское звучание фамилии Пиленко?…

Подтверждение нашей догадки находим опять же у современников. За образ Елизаветы Киевны в «Хождении по мукам», подчеркивают они, у Кузьминой-Караваевой были все основания дать Толстому пощечину (а заодно и за Блока, которого она боготворила), но та простила.

Думается, это лишь предположение: сведений о том, что Елизавета Юрьевна читала роман Толстого, нет. В 1925 году, когда первая книга трилогии вышла в свет, ей было явно не до этого – семья Кузьминой-Караваевой еле выживала за границей, в трудах и заботах проходил каждый день… Да и узнала ли себя в Расторгуевой Елизавета Юрьевна, если бы прочитала книгу, вот вопрос! Особенно если отношения в ней героев, нас интересующих, – чистейший художественный вымысел… Да и сама Кузьмина-Караваева – полная противоположность не очень умной, экстравагантной Елизавете Расторгуевой!

В «Хождении по мукам», утверждала в беседе с мемуаристом Анна Ахматова, «клеветнический образ Елизаветы Киевны – это Елизавета Кузьмина-Караваева, человек необычайных душевных достоинств (католическая святая). О Бессонове лучше не говорить, его приключения… – это, может быть, приключения Толстого, но не Блока».

По-видимому, Ахматова хранила в душе идеализированный образ поэта, мало что зная об особенностях его семейной и личной жизни. Известно, что Блок не чурался случайных связей; если доверять его собственным подсчетам, в его объятиях побывало более трех сотен женщин, многие из которых – дешевые проститутки. Любовь Дмитриевна Менделеева-Блок, касаясь этой деликатной темы, довольно категорично утверждала:

Но хочется сказать сейчас о другом.

Конечно, Е. Ю. Кузьмина-Караваева, в монашестве мать Мария, никогда не считалась католической святой, тем более при жизни Ахматовой – тут Анна Андреевна ошиблась. В уточнение можно сказать, что не столь уж давно, а именно 16 января 2004 года, Священный синод Вселенского патриархата в Константинополе принял решение о канонизации монахини Марии (Скобцовой) в числе других православных русских эмигрантов, оставивших яркий след в духовной жизни Западной Европы 1920 – 1930-х годов.

Но здесь важно еще и другое: Ахматова, неплохо разбиравшаяся в людях и нередко дававшая им суровые оценки, в полной мере осознавала значение Елизаветы Кузьминой-Караваевой: «человек необычайных душевных достоинств». Это мнение кажется особенно ценным. Тем более сегодня, когда можно встретить безапелляционные высказывания новеллистов: «…так и не дождалась от Анны Андреевны доброго слова». Теперь мы знаем, что это неправда!

– Я хотел бы знать, что часто, часто, почти каждый день вы проходите внизу под моими окнами. Только знать, что кто-то меня караулит, ограждает. Как пройдете, так взгляните наверх. Это все…

Эти загадочные блоковские слова были обращены именно к Елизавете Кузьминой-Караваевой. Значит, и Блок тоже всей своей поэтической, «зрячей» душой почувствовал способность этого юного, но такого мудрого не по возрасту создания испытывать материнские чувства к чужим, казалось бы, людям и спасать, спасать, спасать… Почувствовал, в этом нет никаких сомнений! Вот если бы только в его собственной жизни многое сложилось иначе, не так, когда уже нельзя ничего поправить… когда судьба зачем-то накрепко и навсегда связала Александра Блока с Прекрасной Дамой его стихов Л. Д. Менделеевой.

Она молода и прекрасна была

И чистой мадонной осталась,

Как зеркало речки спокойной, светла.

Как сердце мое разрывалось!..

Когда же мне пела она про любовь,

То песня в душе отзывалась,

Но страсти не ведала пылкая кровь…

Как сердце мое разрывалось!..

Это стихотворение, датированное 1898 годом, считается самым первым из обращенных к Прекрасной Даме. Уже тогда в нем прозвучали пророческие слова: Но страсти не ведала пылкая кровь… /Как сердце мое разрывалось!.. Слова, которые предопределили сложные отношения поэта и его Музы, их, в конечном счете, глубокую жизненную драму.

Семьи Менделеевых и Бекетовых (мать Блока – урожденная Бекетова) издавна поддерживали дружеские отношения. Великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев построил свой дом неподалеку от Шахматова, имения Бекетовых. Летом 1898 года Саша Блок, окончивший гимназию, появился в менделеевском Боблове, чтобы договориться о любительских спектаклях. Здесь он впервые встретил свою Прекрасную Даму – дочь Менделеева Любочку.