Михаил Паджев - Через всю войну

Значительная часть этого вооружения и боеприпасов оставлена в частях и подразделениях для довооружения, остальная часть сдана на склады Красной Армии.

Кроме того, в тылу фронтов обнаружено 150 складов с отечественным вооружением и боеприпасами, оставленных без охраны, и 19 складов, брошенных противником при отходе.

Склады переданы командованию частей и соединений Красной Армии..."

К концу 1943 года войска 1-го Украинского фронта вышли на линию Овруч Коростень - Житомир - Сквира и успешно продвигались на запад. Взаимодействуя с ними, выполняя свои задачи по охране фронтового тыла шли по освобождаемой советской земле и подразделения Нашего полка. Наступление продолжалось и зимой. Под Корсунь-Шевченковским была окружена крупная группировка немецко-фашистских войск. Ей было предложено капитулировать. В один из дней нам поступило распоряжение прибыть на командный пункт фронта в село Джурженцы в распоряжение особоуполномоченного генерал-майора Селивановского.

- Готовьтесь принимать пленных, - сказал генерал, когда я доложил о прибытии.

Но принимать пленных не пришлось. Гитлеровское командование, отклонив предложение о сдаче, попыталось вырваться из "котла". Весь следующий день мы подносили снаряды к "катюшам" от застрявшей в снегу колонны машин с боеприпасами.

- Если враг не сдается, - приговаривали артиллеристы, - его уничтожают.

А еще через некоторое время, когда наши войска двинулись дальше, пришла радиограмма: выделить одну из лучших застав батальона и наиболее опытного офицера для выполнения специального задания. Офицер и застава лейтенанта Морковкина поступили в распоряжение представителя штаба фронта - полковника. Через несколько дней мы подошли к Виннице. Город горел. На окраинах еще шел бой. Саперы наводили через реку штурмовые мостики. Появился командир дивизии, бравшей город.

- Опасно, товарищ генерал, - сказал кто-то из пограничников, - поберегли бы себя.

- На войне неопасно не бывает, сынок, - ласково ответил генерал и поторопил саперов.

В сопровождении нескольких автоматчиков и нашего штаба командир дивизии переправился на противоположный берег. Мы шли с ним, пока он не остановился у одного горящего дома. Генерал долго смотрел на выгоревшие глазницы окон, на языки пламени.

- Дом жалко, товарищ генерал?

Командир дивизии, не повернув головы, ответил:

- В этом доме до войны жила моя семья...

Генерал продолжал руководить боем. Представитель штаба фронта, офицер и застава Морковкина убыли в только им известном направлении. А мы двинулись дальше через город. На несколько дней штаб батальона задержался в городе Литине. Здесь мы задержали четырех важных агентов врага. Наконец вернулась с выполнения специального задания застава лейтенанта Морковкина. Морковкин доложил, что застава побывала в ставке Гитлера под Винницей и выполнила работу, которую возложил на пограничников представитель штаба фронта.

Бойцы шутили:

- Что ж Гитлера не поймали?

- Поймаем еще, - с улыбкой говорили пограничники, - теперь мы знаем его точный адрес...

Так пограничникам 94-го погранотряда довелось побывать в ставке Гитлера под Винницей.

Мы продолжали путь все ближе к тем местам, где нас застала война.

Под Заболотовом

В Центральном государственном архиве Советской Армии на страницах архивного дела No 82 покоится пожелтевший от времени небольшой блокнотный листок, на котором размашистым почерком написано:

"АКТ

1944 года, апреля месяца, 27 дня.

Мы, нижеподписавшиеся, командир 2 сб 92 пограничного Краснознаменного полка капитан Швидь, с одной стороны, и помощник начальника штаба 989 полка 22 СД старший лейтенант Иваненко, с другой стороны, составили настоящий акт на передачу рубежа обороны 2 сб 92 ПКП, 2/989 СП справа включительно - железная дорога, слева - река Прут западнее м. Заболотова.

Сдал: командир 2 батальона 92 ПКП капитан Швидь.

Принял: пом. нач. штаба 989 стрелкового полка старший лейтенант Иваненко".

Этот лаконичный документ напоминает об одном не очень значительном событии минувшей войны, по сути частном боевом эпизоде, который не оказал сколь-нибудь серьезного влияния на ход сражения на огромном фронте большой войны. Но из таких боев местного значения складывались подчас значительные успехи. И такие пусть самые маленькие бои приближали час нашей окончательной победы над ненавистным врагом. И в этих боях наносился урон противнику и смертью героев погибали наши советские воины.

Продвигаясь дальше и дальше на запад за наступавшими войсками 1-го Украинского фронта, 92-й пограничный полк все ближе подходил к государственной границе Советского Союза. Вместе с войсками 27-й армии действовал и наш первый батальон. Была сильная распутица. Мы едва поспевали за частями армии, к тому времени уже в основном посаженной на колеса. Настроение у пограничников было приподнятое. Позади осталась самая тяжелая пора Великой Отечественной войны. Вот-вот врага должны были полностью изгнать с советской земли Всем запала в память новогодняя речь главы Советского государства М. И. Калинина, который заявил, что в новом, 1944 году Красная Армия нанесет сокрушительные удары немецко-фашистским захватчикам и полностью очистит от них территорию Советской Родины.

К концу марта 1944 года наши войска, преследуя противника, вышли на реку Прут - границу Советского Союза и Румынии. "Вот она, долгожданная, трижды желанная государственная граница нашей Отчизны, тридцать три месяца назад попранная врагом", - писала в те дни "Правда".

Весть о выходе наших войск к государственной границе была одной из самых радостных. Ну а для нас, пограничников, радостной вдвойне. Ведь это была наша родная граница, встречи с которой мы ждали вот уже около трех лет. Не терпелось поглядеть на нее, сказать: "Вот мы и вернулись!"

В эти дни и поступила из штаба полка телеграмма, в которой мне предписывалось сдать обязанности начальника штаба и командира батальона, исполняемые мною в одном лице, и прибыть в распоряжение командира полка. Всегда трудно расставаться с теми, с кем делишь невзгоды фронтовой жизни, ее радости и огорчения, победы и опасности. Так было и на этот раз. Простившись с бойцами и сев на коня, я с сожалением уезжал в штаб полка.

Через полуразрушенные села, разбитые станции мы с ординарцем ехали к фронту, куда беспрерывным потоком шли, обгоняя нас, груженные снарядами машины, тягачи с пушками, колонны танков, вереницы подвод. Все это лязгало, гудело, урчало, радуя сердце и взгляд неодолимой мощью. Сворачивали с дороги, отходили в сторону, пропуская идущую к передовой боевую технику, встречные колонны пленных немцев. На них уже не обращали внимания, столь привычно было видеть взятых в полон гитлеровских вояк. Фронтовые дороги затихали только под вечер. Во всех близлежащих селах скапливалось на ночь такое огромное количество войск и техники, что приютиться там практически не было никакой возможности.