Теодор Гладков - Менжинский

Наряду с ним произойдет распадение крестьянства на классы: экономически крепкая, относительно небольшая группа, к которой фактически перейдут земли, и безземельный пролетариат. Этот процесс произойдет и в области, где царит общинное землевладение, как это уже теперь показывают факты».

Далее, проанализировав процессы, которые происходят в общине: модификации в принципе наделения землей, дробление наделов, сдача наделов в аренду, уход в город с наделов, «за которые надо платить и с которых нельзя прокормиться», Менжинский делает вывод: «Так что в силу чисто экономических отношений община, которую знают и любят народники, разлагается; получается дробление мужицкой массы на экономически крепкое крестьянство и безземельный пролетариат». «Теперешняя община имеет мало общего с прежней, из-за которой было сломано так много копий…» «Община распалась на группы, отличные друг от друга степенью имущественной состоятельности, но группы эти еще не сделались классами, ибо не имеют еще классового самосознания».

Менжинский под безусловным влиянием Ленина показывает несостоятельность утверждений народников 90-х годов о самобытном пути России, о том, что крестьянская община является якобы «зародышем социализма». Менжинский, следуя ленинским положениям, в своем сочинении утверждает, что капитализм в России развивается не только в городе, но и в деревне, что товарно-денежные отношения проникли и в сельскую общину, что развитие капитализма вызывает классовое расслоение в самой общине, что в деревне растет и будет расти классовая борьба. В конце работы Менжинский дает краткие, но существенные выводы: 1) община была тормозом в развитии сельского хозяйства России; 2) община разлагается, умирает естественной смертью под действием объективных законов экономического развития.

Таким образом, и сочинение Менжинского доказывает, что он, еще будучи студентом, уже стоял на марксистских позициях. Такое сочинение Менжинского не могло понравиться и получить одобрение либеральных профессоров университета. На заглавном листе реферата один из них написал: «Возвратить. Неудовлетворительным признать». К сожалению, этот профессор постеснялся, видимо, подписаться, и мы не знаем, кому принадлежит этот автограф. Не подписался и другой профессор, начертавший карандашом внизу следующего листа! «Едва ли подлежит оценке цивилиста…»

В следующем, 1898 году Менжинский окончил юридический факультет университета и получил на руки свидетельство следующего содержания:

«Предъявитель сего Вячеслав Рудольфович Менжинский, православного вероисповедания, сын дворянина, родившийся 19 августа 1874 года в СПБ, по аттестату зрелости шестой СПБ гимназии принят был в число студентов С.-Петербургского Университета в авг. 1893 года и зачислен на Юридический Факультет, на котором слушал курсы: по истории римского права, Догме Римского права, Истории русского права, Государственному праву, Полицейскому праву, Политической экономии, Статистике, Гражданскому праву и Судопроизводству, Торговому праву и судопроизводству, Уголовному праву и судопроизводству, Финансовому праву, Международному праву, Энциклопедии права, Истории философии права, участвовал в установленных учебным планом практических занятиях, подвергался испытанию из немецкого языка и, по выполнению всех условий, требуемых правилами о зачете полугодий, имеет восемь зачетных полугодий.

В удостоверение чего, на основании ст. 77 Общего Устава российских университетов 23 августа 1884 года, выдано Вячеславу Менжинскому это свидетельство от Юридического факультета С.-Петербургского Университета за надлежащей подписью и с приложением университетской печати, 18 марта 1898 года, за № 751.

Свидетельство это видом на жительство служить не может».

27 октября того же года на основании этого свидетельства пристав 3-го участка московской части СПБ столичной полиции выдал присяжному поверенному Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому вид на жительство, паспортную книжку за номером 362.

После окончания университета Менжинский — младший кандидат на должность по судебному ведомству при Петербургском окружном суде (Кабинетная улица, дом 14, кв. 5), а затем помощник присяжного поверенного частной адвокатской конторы, помещавшейся в доме № 11 по Финляндской улице на Выборгской стороне.

Для Менжинского работа в адвокатуре была не только источником существования, но и легальным прикрытием подпольной революционно-пропагандистской деятельности. Об адвокатской практике Менжинского нам почти ничего не известно. Зато хорошо известна его революционная деятельность среди петербургских рабочих за Невской заставой.

Многие видные деятели российского рабочего движения начинали с преподавания в воскресных школах. Выше уже говорилось, что Менжинские — Вячеслав, Вера и Людмила — были с детства дружны с Еленой Дмитриевной Стасовой. Стасова в 90-х годах прошлого столетия тоже начинала свой путь в Петербургских Литовских воскресно-вечерних классах. В это время она подружилась с Надеждой Константиновной Крупской, работавшей в Корниловской воскресной школе за Невской заставой. Через Крупскую Елена Дмитриевна познакомилась с Владимиром Ильичем Лениным и включилась в активную революционную работу.

В 1896 году Смоленские классы (Корниловская воскресная школа) за Невской заставой были переданы в ведение Русского технического общества. С этого времени Смоленские классы стали называться воскресными курсами для рабочих.

Смоленские курсы помещались на Шлиссельбургском рроспекте в доме № 69, почти на задворках фабрики Максвеля. Занятия происходили ежедневно по вечерам от Восьми до десяти часов и в воскресные дни с десяти часов утра до пяти часов вечера. Учебный период продолжался с сентября до мая. «Народу набиралось так много, — вспоминала впоследствии Вера Рудольфовна, — что от духоты гасли лампы и даже зимой приходилось заниматься при открытых форточках».

На Смоленских воскресных курсах занимались главным образом рабочие Невской заставы: Обуховского сталелитейного, Невского (б. Семянникова) судостроительного, Александровского чугунолитейного завода, текстильных фабрик Паля, Максвеля, Торнтона и других. На занятия в воскресные дни приезжали рабочие и из других районов Петербурга — с Выборгской и Петербургской сторон, с Путиловского завода. Тяга к знаниям, к образованию среди петербургских рабочих была огромная. «Это время у нас, — писал в своих воспоминаниях рабочий-революционер Н. Бабушкин, — было самое интенсивное в смысле умственного развития». Из каждых ста петербургских рабочих было грамотных семьдесят пять (по переписи 1897 года), в то время как по всей России приходилось только шестьдесят грамотных на сто рабочих.