Леонид Млечин - История внешней разведки. Карьеры и судьбы

— Работа была нервная, неблагодарная, очень запутанная, — вспоминает известный журналист Виталий Игнатенко, который был тогда помощником советского президента. — Разные ведомства нас окружали. Все мы сбегались к Примакову и находили помощь и поддержку, товарищеское участие в наших делах. Причем не только кто-то из молодых сотрудников, а все. И когда надо было принимать серьезные решения — несправедливо увольнялся какой-то человек, никто не мог, да никому и в голову не могло прийти — прорваться в кабинет президента и сказать: «Вы поступили неправильно. Этот человек должен остаться. Он не может быть за стенами нашего здания…» А Примаков мог так поступить. Вставал, шел к Горбачеву и очень решительно говорил…

Когда Г орбачев уехал в последний в его президентской жизни отпуск, разъехались и все его сотрудники. Примаков с внуком Женей отдыхал в санатории «Южный» неподалеку от Фороса, где был блокирован Горбачев. О том, что Горбачев отстранен от власти, он узнал 19 августа одновременно со всей страной. В болезнь Михаила Сергеевича он не поверил, потому что еще накануне президент беседовал по телефону со своими помощниками. Но 19 августа с президентом уже не соединяли. В тот день страна проснулась и узнала, что президент Горбачев отставлен от должности, а всем управляет Государственный комитет по чрезвычайному положению.

Примаков вылетел в Москву. Перед отлетом позвонил своему другу Владимиру Бураковскому, попросил на всякий случай приехать в аэропорт — если что-то случится, чтобы было кому позаботиться о внуке.

Виталий Игнатенко:

— Евгения Максимовича во Внукове встречали его друзья. Они его взяли в такой рой, как пчелы, а он был посредине. Боялись за него! Никто не знал, чем это может кончиться. Встретили прямо у трапа и проводили до машины.

Аркадий Иванович Вольский вспоминал в своем последнем интервью «Известиям», опубликованном после его смерти в сентябре 2006 года:

— Одну ночь у меня провели Примаков и Бакатин. Спали на диване. Я им комнату отвел напротив своего кабинета. Угроза ареста была вполне реальной, поскольку они, как члены Совета безопасности, отказались поддержать ГКЧП.

20 августа в кремлевском кабинете члена Совета безопасности Примакова собрались Вадим Бакатин, президент Научно-промышленного союза Аркадий Вольский, Вениамин Ярин, который работал в аппарате президента, и старший советник президента Вадим Медведев. Решили прежде всего сделать заявление по поводу происходящего и передать по каналам ТАСС:

«Считаем антиконституционным введение чрезвычайного положения и передачу власти в стране группе лиц. По имеющимся у нас данным, Президент СССР М.С. Горбачев здоров. Ответственность, лежащая на нас, как на членах Совета безопасности, обязывает потребовать незамедлительно вывести с улиц городов бронетехнику, сделать все, чтобы не допустить кровопролития. Мы также требуем гарантировать личную безопасность М.С. Горбачева, дать возможность ему незамедлительно выступить публично».

Утром 20 августа Примаков зашел к вице-президенту Геннадию Янаеву, пребывавшему в мрачном состоянии. Янаев сидел за письменным столом и читал газету «Правда». На первой полосе — подписанные им указы.

— Ты в своем уме? — спросил Примаков.

По словам Евгения Максимовича, вице-президент растерянно ответил:

— Если бы отказался, как тогда, в апреле… А что же сейчас делать?

Примаков сказал Янаеву, что ему надо немедленно поехать на телевидение, в прямом эфире распустить ГКЧП, осудить путч и покаяться. Это единственное, что может его спасти.

Янаев был растерян:

— Женя, поверь, все уладится. Михаил Сергеевич вернется, и мы будем работать вместе.

— Что-то не верится, — сказал Примаков. — Нужно немедленно убрать танки с улиц Москвы.

Янаев не нашел что сказать, кроме сакраментального:

— Надо подумать.

Примаков вернулся к себе и позвонил председателю Верховного Совета Анатолию Ивановичу Лукьянову. Прочитал ему заявление, составленное вместе с Бакатиным. Лукьянов выслушал и твердо сказал:

— Публиковать это не надо.

Примаков ответил:

— Заявление уже опубликовано.

21 августа Вольский и Примаков провели пресс-конференцию и сразу же уехали на аэродром — лететь к Горбачеву в Форос. Они полетели в самолете российского руководства.

Мужественное поведение Евгения Максимовича было оценено по достоинству. Сразу после путча он оказался одним из самых близких сотрудников Горбачева, но без должности. Из членов Совета безопасности остались только Примаков и Бакатин, так что совет уже практически не существовал. Бакатин получил назначение в КГБ, а Евгений Максимович сидел без дела. Думали, его сделают министром иностранных дел. Примаков был не прочь. Что помешало? Ельцин не проявил энтузиазма? Или Горбачеву не хотелось объясняться с американцами, которые невзлюбили Примакова после поездки к Саддаму Хусейну? Министром назначили Бориса Дмитриевича Панкина.

Вадим Медведев:

— Примаков находился и в неопределенном положении, и в сложном психологическом состоянии, которое через некоторое время разрядилось — неожиданно для многих он возглавил разведку…

В один из последних дней декабря 1991 года автомобиль президента России в сопровождении машин охраны выехал из Кремля и на большой скорости помчался в Ясенево. Решалась судьба внешней разведки страны и ее нового начальника Евгения Максимовича Примакова.

Советский Союз формально еще не прекратил свое существование. Табличка с именем Михаила Горбачева висела на двери главного в Кремле кабинета, хотя власти у него почти не осталось. Людям трудно было себе представить, что через несколько дней повесят новую — «Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин». И не только у нас в стране, во всем мире с трудом будут привыкать к тому, что на политической карте больше нет такого государства — СССР, а появилось много новых республик.

Еще всем было не ясно — какой станет Россия? Как сложатся ее отношения с ближними и дальними соседями? Какие органы управления ей понадобятся? И нужна ли, в частности, внешняя разведка? Некоторые страны вполне без нее обходятся и процветают. Помощники российского президента, молодые и динамичные, формировали органы государственного управления и подбирали в правительство новых людей. Старый аппарат собирались разгонять.

Формально существовал российский республиканский Комитет госбезопасности. Он появился 6 мая 1991 года, когда председатель КГБ Крючков и председатель Верховного Совета РСФСР России Ельцин подписали совместный протокол. Но дальше бумаги дело не пошло. В российском комитете служило несколько десятков человек, никакой власти у них не было, все областные управления по-прежнему подчинялись союзному КГБ.