Леонид Млечин - Путин. Россия перед выбором

Эрих Мильке подписал инструкцию, согласно которой хорошенькие девушки, находившиеся под опекой МГБ, должны были проверять моральную устойчивость сотрудников Совета экономической взаимопомощи, когда товарищи из социалистических стран собирались в Восточной Германии. Особое внимание уделялось советским друзьям.

Начальник Дрезденского окружного управления МГБ генерал-майор Хорст Бем без пиетета относился к советским офицерам связи. Тем не менее немецкие товарищи, как было положено, после нескольких лет совместной службы наградили Путина бронзовой медалью «За заслуги перед Национальной народной армией ГДР» (приказ № 114/88 от 7 февраля 1988 года хранится в архивах бывшего МГБ ГДР). Всего отметили тогда тридцать семь человек, большинство получило более высокие награды — золотые и серебряные медали. Это был ритуальный знак вежливости. О подлинных успехах или неуспехах офицера КГБ немецким друзьям знать не полагалось.

Путин приехал в Дрезден старшим оперуполномоченным, потом стал помощником начальника отдела, старшим помощником начальника отдела. Его произвели в подполковники. За что Владимира Владимировича повышали по службе?

— За конкретные результаты в работе — так это называлось, — объяснял Путин журналистам. — Они измерялись количеством реализованных единиц информации. Добывал какую-то информацию из имеющихся в твоем распоряжении источников, оформлял, направлял в инстанции и получал соответствующую оценку.

Структура дрезденской группы соответствовала четырем основным направлениям работы: политическая разведка (этим ведал 4-й территориальный отдел первого главного управления КГБ СССР), внешняя контрразведка (управление «К»), нелегальная разведка (управление «С») и научно-техническая (управление «Т»).

По словам одного из тогдашних сослуживцев Путина, написавшего о нем книгу, Владимир Владимирович представлял в Дрездене интересы управления «С» — вместе с еще одним офицером. Главная задача управления — искать молодых немцев, готовых стать агентами-нелегалами. Раскол Германии открывал большие возможности для разведки. Завербованных восточных немцев разными путями переправляли в ФРГ.

«Путин прекрасно понимал, что все его труды скорее всего закончатся сдачей в архив всех наработанных им материалов, — пишет бывший сослуживец, — слишком сложный путь предстояло пройти найденным им кандидатам в агенты-нелегалы. Но была эта работа необходима, и он ее добросовестно выполнял…»

Изучали всех дрезденцев, кто получал разрешение побывать в ФРГ. И, наоборот, западных немцев, приезжавших в ГДР к родственникам: нет ли среди них тех, кто представляет интерес для разведки? Это длительная и муторная работа, многие часы, проведенные за письменным столом.

Неизвестно, удалось ли Путину добиться больших успехов на этом направлении. Вербовка — редкая удача в карьере разведчика. За вербовку американца раньше давали орден. Даже очень умелому разведчику за всю профессиональную жизнь удается завербовать только одного ценного агента…

Сосед Путина по служебному кабинету в Дрездене сохранил наилучшие воспоминания о молодом офицере, надежном, уверенном в себе, с исключительным самообладанием, хорошим чувством юмора и здравым подходом к жизни.

— Не думай о человечестве, а думай о себе, — говорил ему Путин. — Нам не дано ничего изменить, а жить нужно для себя.

Относительно человечества Владимир Владимирович иллюзий не питал. Часто цитировал слова Собакевича из «Мертвых душ» Гоголя: «Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья». Довольно любопытный взгляд на окружающий мир…

Путина избрали секретарем партийной организации, хотя, по мнению его сослуживца, Владимир Владимирович уже давно в душе был антикоммунистом…

И вот еще одна интересная черта: Путин всегда умел расположить к себе людей старшего поколения.

«Его типичная для ленинградцев воспитанность, — вспоминал сослуживец по Дрездену, — умение держаться почтительно без признаков раболепия, тактичность и предупредительность были ему присущи органически и никогда не вызывали подозрения, что он специально старается понравиться. Именно его уникальное обаяние в глазах пожилых людей оказало решающее влияние на его карьерный рост с того момента, как он попал в поле зрения Ельцина».

После крушения ГДР начальник окружного управления генерал-майор Хорст Бем покончил с собой. Говорили, что причина самоубийства — его осведомленность об особых операциях советской разведки на немецкой территории. Скорее всего, он ушел из жизни потому, что для него, высокопоставленного офицера госбезопасности, с воссоединением Германии жизнь кончилась. Тем более что генерал Бем считался одним из самых жестких и ортодоксальных офицеров госбезопасности.

Его прислали в Дрезден в том числе с задачей присматривать за первым секретарем окружного комитета СЕПГ Хансом Модровом, пожалуй, самым интересным политиком в ГДР. У Модрова сложились хорошие отношения с Советским Союзом, что не нравилось руководству страны. Министерство госбезопасности следило за его контактами с советскими представителями, поэтому все происходило, как в шпионском фильме.

Тогдашний советник-посланник нашего посольства в ГДР Всеволод Иванович Совва рассказывал мне, как он в своем автомобиле с дипломатическими номерами тайно доставлял Модрова на встречу с послом. Ханс Модров не мог открыто приехать в советское посольство в Берлине, за которым следили немецкие чекисты. Он отпускал свою машину на одной из берлинских улиц и ждал, когда Совва за ним заедет. Модрова вели в посольскую сауну, и там уже откровенно обсуждалось положение в стране.

Но руководители госбезопасности ГДР все равно что-то подозревали, поэтому в Дрезден и прислали Хорста Бема, малоприятного человека, но преданного министру госбезопасности Мильке и разделяющего его идеи: все должно быть подконтрольно МГБ. На посту начальника окружного управления Хорст Бем сменил Рольфа Маркерта, подпольщика, который при нацистах сидел в концлагере Бухенвальд. Маркерта сняли с поста руководителя окружного комитета за «недостаточную настойчивость» в работе.

При Хорсте Беме ситуация, вспоминал потом первый секретарь окружкома Модров, радикально изменилась:

«Щупальца и уши МГБ можно было обнаружить теперь повсюду… Если раньше еще поступали сведения о разоблачениях западных шпионов, то теперь вся работа госбезопасности сосредоточилась на внутренней жизни округа… Мне казалось, что Бем постоянно держит передо мной зеркало и говорит при этом: “Дела твои плохи, мой друг…” Бем повсюду видел проявления враждебности. Если бы проявления враждебности прекратились, то Бем рухнул бы, как предмет, лишившийся опоры. Бем был заинтересован в сохранении этой атмосферы враждебности, которую в значительной степени создавал его аппарат».