Владимир Герлах - Изменник

Напоминание об угрозе Галанина их уничтожить, вызвало у всех желание бороться за свою жизнь. Об этой борьбе говорил супрефект, совсем еще молодой с холенным нервным лицом и острыми черными глазами. Он долго в щелку двери переговаривался с заикой солдатом, пустив в ход все свои немецкие слова и даже несколько русских. Добился, наконец, что заика понял и согласился позвать Галанина. Пришел Галанин и тогда начали его уговаривать все четверо, не горячиться, не делать непоправимое и позволить мэру и кюре уладить недоразумение, потому что все это было недоразумение, в этом они уверены. Они поедут к макисарам и все уладят.

Галанин долго колебался, потом согласился: «Поезжайте и пусть Левюр едет с вами! Во-первых, он хорошо правит автомобилям, во-вторых, точно знает где находится гнездо этих преступников! Поезжайте, но возвращайтесь все обратно! Если не вернетесь: я расстреляю вашу жену, Левюр, вашу дочь, господин мэр и взорву вашу церковь, господин кюре!»

В Коранси было тоже трудно, уперлись оба полковника, хотя напоследок уступили мольбам кюре и мэра, когда узнали о предстоящем расстреле мадам де Соль и двух канадцев, один из которых был племянником Джонсона. Первым сдался Джонсон, передвинул сигару губами на другой конец рта, и согласился: «Хорошо! Пусть этот негодяй вешается со своими бродягами в другом месте, пусть только уходят поскорее; скажем, завтра в пять утра по той дороге, которую он сам выбрал. Передайте ему, что я даю свое слово, что пропустим беспрепятственно его бандитов. Ровно в восемь часов мы займем город!»

Вернулись радостные и так как Галанина не было в ресторане, сразу побежали в сопровождении солдат с автоматами в больницу. Нашли его в комнате, где лежал, еще очень слабый, но явно выздоравливающий Баер и господин кюре сообщил об их удаче. Галанин вышел с ними в коридор, посмотрел пытливо на лица парламентеров, задумался: «Хм! он дает слово! Но не знаю, сдержит ли он его! Я знаю этих мерзавцев англичан! Но хорошо! Вы пока свободны! Но я вас арестую опять, если скотина Джонсон не исполнит обещания и взорву город! Сейчас я отдам приказ о снятии осадного положения! Подождите, я выйду с вами!»

На рассвете вторая рота оберлейтенанта Закржевского, с лицом похожим на хитрого польского ксендза вышла вперед в ущелье. За ней постепенно уходили третья и четвертая, штаб батальона и обоз. Первая рота продолжала лежать на окраине города, нести караульную службу и охранять Галанина, который сидел на террасе ресторана «Мон Репо» вместе с отцами города и их семьями. Галанин задумчиво смотрел на французов и предложил последний тост: «Итак, господа, простимся, на прощанье я предложу вам тост который, я уверен, вам понравится и даже вы, господин кюре, не откажетесь выпить: Вив ля Франс!» Не ошибся, выпили все сразу и кюре тоже, который уже давно не пил ничего кроме «Виши». Поэтому сразу опьянел и решил напоследок вернуть к Богу этого, в общем, не плохого человека. Начал с того, что он не видел у них в батальоне священника и не видел в своей церкви ни одного, только одного офицера… Галанин махнул рукой: «Церковь! Все это хорошо, я с вами согласен, но не забывайте, что мои русские понятия не имеют о Боге. Так их воспитал ваш Сталин! О Боге, вообще, нам сейчас думать нет времени! Пусть Он сейчас о нас думает, потому что, благодаря Его легкомыслию, мы проигрываем войну!»

Господин кюре поднял свои костлявые руки к небу: «Не богохульствуйте мой сын! Пути Господа!» Но Галанин не дал ему говорить: «Не трудитесь, господин кюре! Бог видит нас всех… пусть потом… наверное скоро, он нас с вами, нашими врагами, рассудит! Я почему то уверен, что нас безбожников он простит, простит за то что нас сейчас травит весь мир! А за что? за то что мы любим нашу родину не так, как вам этого хочется?»

«Ага, донесение!» Прочел сообщение Закржевского, поднялся, посмотрел на вошедшую де Соль: «До свиданья, на том свете, господа. Желаю вам присоединится к нам как можно позже… а впрочем, что наша вся жизнь, долгая или короткая в сравнении с вечностью?»

Недалеко от Отена курьер на мотоциклете приехал в деревню, где расположился 654 Восточный батальон, закамуфлировав свои автомашины и телеги в фруктовых садах и вдоль каменных стен заброшенного кирпичного завода. Нашел Галанина, отдыхающего под тенистой сливой с ветками, нагнувшимися под тяжестью больших голубых слив. Галанин прочел, не торопясь, бумагу, поданную видно смертельно усталым немецким солдатом, приказал своему шоферу завести машину и уехал по пыльной пустынной дороге. Приехал в Отен, и явился полковнику Лангу, маленькому худому с морщинистой шеей и злыми серыми глазами. У него уже началось собрание немецких офицеров, командиров разбитых немецких полков и батальонов, сразу был поставлен в курс событий крикливым и нервным Лангом. По радио Ланг назначался начальником боевой группы и ему поручалось собрать в кулак все бегущие немецкие части и во что бы то ни стало отступить в порядке, не останавливаясь ни перед чем, вплоть до расстрела и повешения трусов, кто бы они не были, офицеры или солдаты… «В чем дело? а вот в чем… мы вот здесь… вправо от нас дивизия Кара, вернее то, что от нее осталось! Влево бригада генерала Сандерса, немного тоже… мы… это бригада полковника… батарея капитана без пушек, три охранных батальона и наконец 654 Восточный батальон! Всего приблизительно около 5000 человек, плохо вооруженных и панически настроенных… Приказываю… батальону русских занять позицию вокруг деревни М. Раненых и вообще все обременительное имущество отправить немедленно на Мюльгаузен»

По карте Ланг указал каждому командиру его позицию и объяснил задание. Заставил каждого повторить, что бы окончательно убедиться, что все поняли. Поняли все, за исключением только что прибывшего старшего лейтенанта. По карте он указал позицию, которую намеревался занять батальоном и которая совершенно не совпадала полученному от Ланга заданию. Объяснил, что так ему будет лучше защищаться с наименьшими потерями. Полковник Ланг хотел сначала оборвать этого офицера со странной фамилией, потом подумал, вспомнил о страшном падении дисциплины в бегущих батальонах, о том, что один Восточный батальон уже успел перебить своих немцев и перейти на сторону врагов, махнул рукой. «Хорошо! Делайте как хотите! Главное удержитесь на вашем участке во что бы то ни стало! Итак, господа это все, может быть есть вопросы?»

Но вопросов ни у кого не было, за исключением все того же злополучного обер-лейтенанта и, когда он начал эти вопросы задавать, вызвал недоумение и даже подозрение в том, что он издевается над собравшимися… но нет… не издевался… как с луны упал. Начал интересоваться, поддержит ли боевую группу полковника Ланга немецкая авиация, не придут ли на помощь моторизированные дивизии с их тиграми и будет ли пущено, наконец, это знаменитое тайное оружие, которое обещал ввести в бой министр пропаганды Геббельс!