Николай Правдухин - Вниз по Уралу

Написанный по-толстовски ярко, очерк содержит явно неглубокую социально-экономическую характеристику края. И объясняется это тем, что сколько-нибудь значительного материала в распоряжении художника не было — он весь находился во власти непосредственных впечатлений, рожденных путешествием, встречами с новой для него природой и не во всем понятными людьми.

Таково, например, описание казачьего хутора — «двух-трех глинобитных построечек без крыш, без кустика зелени», где пропадает бессмысленно человеческая жизнь, где совершенно напрасно, непроизводительно тратится человеческая энергия:

«Вот уж где азиатская обреченность: жить долгие годы на таком хуторе, среди навоза и мух, бушующих раздольно метелей, волчьего завывания. Какие же черепа должны быть у этих одиночек-хуторян, богатеев, владевших, бывало, десятками тысяч голов скота!..»

Но… упускает он при этом, что в широкой степи жили не только «хуторяне-богатеи» — здесь трудились десятки тысяч простых казаков и казахов, создававших материальные ценности, на которых и держалась власть богатеев.

Представляется, что и попытка А. Толстого объяснить причины того, почему «жестоко и кроваво казаки дрались в девятнадцатом году за эти доисторические места», не является достаточно точной и четкой, так как писатель не смог еще осознать всего многообразия тех причин и следствий, объективных и субъективных, социальных, политических, религиозных, которые, в конечном счете, и привели значительную часть казачества к трагическому разладу с Советской властью…

Впрочем, может, и не следует требовать от писателя того, что не входило в его творческую задачу? Цели толстовского очерка были более скромными: он стремился показать поведение, характер человека в «естественных» условиях, а историко-социальный материал был привлечен лишь в той мере, в какой это помогало раскрыть некоторые стороны увиденного им казачьего быта.

Внимание Л. Сейфуллиной, как и, в значительной мере, А. Толстого, сосредоточено на внутренне замкнутом быте участников поездки. Писательница внимательно, спокойно-иронически наблюдает за поведением своих товарищей, которое в целом оказывается для нее неожиданным.

Конечно, Сейфуллину, как и ее спутников, волнуют красота реки и широкие степные просторы, интересуют всегда неожиданные повороты-изгибы Урала. Писательница восторженно смотрит на весь этот мир, такой загадочный в своем неповторимом разнообразии. И все же главное для Сейфуллиной — это ее товарищи, в которых все, кажется, было известно, знакомо. Но вот новая обстановка — и открывается в них нечто новое, удивительно интересное. Каждый поворот реки отмечен для писательницы не только новой красотой в природе, новым памятным местом, но и новым проявлением человеческого характера, вызывающим зачастую ее насмешливую оценку. Впрочем, Сейфуллина не жалеет и себя: не умея стрелять, она, по собственному признанию, «взвалила» на себя роль критика, который «объективно», «добросовестно» оценивает каждый выстрел, сделанный товарищем, каждую фразу, произнесенную им, указывает на «недостатки самодельных парусов» и т. д.

Подробности быта, сложившегося во время «экспедиции», ей, бесспорно, интересны, но, пожалуй, самое любопытное все же связано с людьми, с переменами в их поведении: «нормальные середнячки», рассудительные, уравновешенные, становятся под влиянием встречи с природой «отъявленными безумцами», утрачивающими спокойствие и благоразумие (да и сама Сейфуллина готова принять участие в «дикой пляске» на берегу реки, когда была поймана первая большая рыба).

Эти перемены в характерах, это «возвращение к первобытному состоянию» представляются писательнице одной из интереснейших психологических загадок.

Очерки Л. Сейфуллиной остаются внутренне замкнутыми на описании мира «экспедиции», взаимоотношений между ее участниками. Но в них, как и других ее произведениях, звучит голос человека, по-настоящему влюбленного в природу, знающего ее богатства, умеющего рассказать о радости общения с ней. Эта их сторона была сразу же замечена и оценена читателями.

Сама писательница, размышляя над своими «охотничьими» очерками, в одном из своих рабочих блокнотов совершенно справедливо записала:

«У таких рассказов есть право на существование в нашем быту, который ведь не сплошь состоит из страданий, из сомнений, из напряжений. Он состоит и из улыбок, и из шуток, и из поездок на природу».

Очерки, написанные братьями Правдухиными, различаются между собою по своим художественным качествам. Не следует забывать, что только один из них — Валериан Павлович — был профессиональным писателем. Что касается Василия и Николая Павловичей, то они, бесспорно, обладали литературными способностями, но ставили и решали относительно скромные задачи: как можно точнее рассказать о том, чем запомнились поездки по Уралу им самим.

И все же нельзя не заметить, что Вас. Правдухин мыслит более широкими, историческими категориями: в его очерке прошлое и настоящее Урала постоянно перекликаются, переплетаются, одно без другого невозможно понять. Он вспоминает трагические события гражданской войны и поражается «безмятежному покою и тишине», царящим на берегах Урала сейчас. Его очерк свидетельствует о подлинной любви автора к тем местам, где прошли детские годы, о тонкости и поэтичности его натуры, способной воспринимать красоту реки и степи.

Ник. Правдухин в своих описаниях и выводах значительно конкретнее. Его очерк привлекает наше внимание обстоятельностью в изображении каждого события. Может быть, этим объясняется тот факт, что его очерк остался незавершенным. Поток впечатлений оказался настолько богат и разнообразен, что трудно было остановиться на описании какого-либо одного дня или факта: появлялось желание рассматривать все с новой и новой стороны. Очерк Н. Правдухина довольно велик по объему, а рассказывает лишь о самом начале путешествия…

Очерки Вас. и Ник. Правдухиных, на наш взгляд, занимают некое «срединное» положение между очерком Вал. Правдухина, с одной стороны, и произведениями Л. Сейфуллиной и А. Толстого — с другой, соединяя в себе некоторые качества жанрово-«крайних» очерков: в них присутствует широта историко-социального взгляда на прошлое и настоящее края, заметно стремление разобраться в сложных вопросах классовой борьбы и ее закономерностей (что характерно, в целом, для Вал. Правдухина), и одновременно заметен пристальный взгляд в конкретное, непосредственно связанное с путешествием, с забавно-комическими приключениями на воде и суше.

Среди произведений, рассказывающих об «экспедиции» по Уралу, бесспорной своей законченностью и художественной выразительностью выделяются очерки Валериана Правдухина. Конечно, он находился (как писатель и как путешественник) в условиях более благоприятных, нежели другие участники поездки: места, по которым проплывали он и его товарищи, были прежде по-настоящему известны только ему.