Родерик Грэм - Мария Стюарт

Загнав себя в угол, Мария проявляла по отношению к Дарили больше страсти, «чем это подобает любому достойному человеку», и «всякий стыд был отброшен». Мария пренебрегла своим королевским достоинством, красота покинула ее, «а ее радость и довольство превратились неизвестно во что». Конечно, Рэндолф, автор этих комментариев, был против этого брака, но он рисует узнаваемый портрет избалованной женщины двадцати двух лет, переживавшей первую любовь, знавшей, что она влюблена в совершенно неподходящего человека, который разлучит ее со всеми друзьями и в конце концов принесет беду ей самой, но при этом полной решимости идти до конца, какова бы ни была цена.

9 июля 1565 года Мария, теперь уже полностью отдавая себе отчет, к чему могут привести ее действия, тайно обвенчалась с Дарнли — в присутствии всего семи свидетелей, — и чета отправилась в постель в находящийся неподалеку дом лорда Сетона. На самом деле это было не более чем формальное обручение, и, поскольку Мария совершенно обоснованно опасалась общественного мнения, оно, вероятно, состоялось в покоях Риццио в замке Стирлинг.

Через три дня, 12 июля, Мария попыталась исправить ситуацию, обнародовав новую прокламацию с целью предотвратить распространение слухов среди «дурных, нечестивых людей и бунтовщиков», заверяя своих подданных-протестантов, что она по-прежнему не станет вмешиваться в дела реформистской церкви. Продолжая заверять народ в том, что его религия в безопасности, она, очевидно, не осознавала или просто игнорировала основную причину протестов против ее брака с Дарнли и союза с домом Ленноксов. Любой брак с иностранцем сделал бы другие страны, за исключением владений ее будущего мужа, враждебными ей, но, вероятно, оказался бы более приемлемым для шотландской знати, хотя и не для Елизаветы. Но, выходя замуж за наследника графа Леннокса, она одним махом возрождала давнее соперничество Ленноксов и Хэмилтонов, возглавляемых герцогом де Шательро, а также возбуждала ненависть сводного брата и его ветви Стюартов, которая теперь практически отстранялась от наследования престола. Ни один из лордов, чьи интересы каким-либо образом пересекались с интересами Ленноксов, а таких было много — Аргайл, Роте, Гленкайрн, — не стал бы терпеть подобный брак. Вместо того чтобы сеять семена недовольства во владениях других европейски монархов и создавать беспорядки в Лондоне, Мария слепо готовила почву для масштабного восстания у себя дома.

Религиозные соображения также вызывали большое беспокойство Генеральной ассамблеи шотландской церкви, которая 26 июля попросила Марию искоренить мессу на всей территории королевства. Мария тянула время, объявив, что «не станет принуждать ничью совесть», и выражая надежду, что «ее не станут принуждать поступать против собственной совести». Ассамблее не понравился ее ответ, но она на время отложила ответные действия. Только на это и можно было рассчитывать в той быстро ухудшавшейся ситуации. К 20 июля Дарнли получил наконец титул герцога Олбани, и в церкви Сент-Джайлс прозвучали объявления о его браке с Марией. В тот самый день епископ Данбланский прибыл в Рим за папской диспенсацией. Свадьба была назначена на 29 июля 1565 года, за день до нее герольдам были отправлены патенты, объявлявшие, что впредь Дарнли следует именовать «королем нашего королевства». Этот шаг, совершенный без согласия парламента, «стал основанием для недовольства народа, как будто объявить короля без согласия парламента значит посягнуть на его свободы». В Шотландии «королевская власть определяется соединением ее интересов с интересами политического сообщества». Нокс был страстным проповедником этой философии и озвучивал ее даже перед самой Марией, но короли из династии Валуа считали свою власть данной от Бога, и Мария слепо следовала их примеру.

Свадьба состоялась в королевской капелле Холируда рано утром — в пять часов — 29 июля 1565 года, причем Мария была одета в черное траурное платье. Это не подразумевало печали, но указывало на тот факт, что она была вдовой и вдовствующей королевой. Леннокс и Атолл под руки подвели ее к алтарю, затем привели Дарнли. Церемония следовала католическому ритуалу; в ходе ее она получила три кольца, среднее из них — «с большим бриллиантом». Затем чета преклонила колени, над ними прочитал молитвы Джон Синклер, настоятель Ресталрига и епископ Брекинский. Дарнли не остался на брачную мессу, он быстро поцеловал жену и затем ждал в ее покоях. Предполагалось, что после мессы Мария позволит снять с нее вдовий траур и надеть праздничный наряд, который должен был указывать на наступающую счастливую жизнь, однако королева сократила эту церемонию, позволив ближайшим придворным лишь вынуть из ее платья по булавке. На этом символический акт был сочтен совершённым, и Мария удалилась к мужу.

Все это было совсем не похоже на ее роскошную свадьбу с дофином. Ни Морей, ни Рэндолф не присутствовали на свадьбе, и хотя там танцевали и раздавали милостыню, многие из присутствовавших, включая и саму Марию, боялись представить, что из всего этого выйдет. На следующий день, в девять часов утра, герольды провозгласили Дарнли королем Шотландни и объявили, что брак — который был заключен задолго до получения папской диспенсации — «торжественно завершен», и поэтому впредь вся корреспонденция должна адресоваться «их величествам». Леннокс воскликнул: «Боже, храни короля!» — однако остальные дворяне промолчали, а страна затаила дыхание. Мрачный Морей надеялся, что с королевской четой можно будет иметь дело, так как они молоды и внушаемы.

Елизавета отправила некоего Джона Тарнуорта выступить посредником в условиях ширящихся разногласий знати и, невзирая «на странные дела в собственной стране», «увещевать ее по-дружески и по-соседски». Тарнуорту было приказано не признавать Дарнли мужем Марии и напомнить ему и его отцу, что от их поведения зависит обращение с графиней Леннокс в Тауэре. Елизавета глубоко сожалела о том, что когда-то считала Дарнли подходящим мужем для Марии.

Еще до прибытия Тарнуорта Морею было приказано в течение шести дней предстать перед Марией и дать ей объяснения. Знатным дворянам было предписано ждать Марию в Линлитгоу 24 августа с припасами на пятнадцать дней военной кампании. Никого не удивило, что Морей не явился, и «о нем протрубили рога»: это означало, что он теперь был вне закона и от имени королевы мог быть арестован и убит любым, а его земли и имущество конфисковывались короной. Вскоре вслед за ним вне закона оказались Роте [60] Эндрю Лесли, граф Роте (1541–1611). и Киркалди из Грэнджа [61] Сэр Уильям Киркалди из Грэнджа, лорд-казначей Шотландии (1520–1573). .