Вячеслав Козляков - Михаил Федорович

Кульминация торжеств 11 июля состояла в обряде помазания на царство. В глазах собравшихся это придавало божественный характер власти Михаила Федоровича и окончательно делало законным воцарение вчерашнего боярского недоросля.

В тени всего этого апофеоза остался еще один руководитель земского ополчения — боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Ему доверено было держать царский скипетр (царский венец был передан боярину Ивану Никитичу Романову, а яблоко — боярину князю Борису Михайловичу Лыкову). Но не об этом мечтал честолюбивый тушинский боярин, еще в начале 1613 года безуспешно уговаривавший казаков на «предвыборных» пирах избрать его в цари. Автор «Повести о земском соборе» запомнил, как после объявления царем Михаила Романова «князь же Дмитрей Трубецкой, лице у него ту и почерне, и паде в недуг, и лежа много дней, не выходя из двора своего с кручины, что казны изтощил казаком…». Стоя с царским скипетром в момент помазания царя Михаила Федоровича, боярин князь Дмитрий Тимофеевич должен был переживать сложные чувства.

Уже в царском чине Михаил Федорович прошествовал из Успенского собора в собор Михаила Архангела, где приложился к гробам великих князей, а оттуда — в Благовещенский собор. Только здесь мы видим среди участников торжеств главу московского правительства боярина князя Федора Ивановича Мстиславского, осыпавшего золотыми царя во время его выходов из кремлевских соборов. После завершения всех обрядов оставшиеся на земле золотые были в давке разобраны народом («каждый что взя на честь царского поставлення»). По обычаю состоялся званый пир: «и потом вси царской трапезе приемные быша, пиру ж зело честну и велику сотворяеми». На этом царском пиру многие также получили дары из рук самого царя. Но, пожалуй, главный его «подарок» знати состоял в том, что в течение трех праздничных дней участники пира могли забыть о местнических счетах, отмененных Михаилом Федоровичем на время торжеств «ради царского обиранья».

…Перед царем Михаилом Федоровичем стояло в этот момент множество задач. Одну из них — главную — нужно было решить любым путем: вывести страну из тупика Смуты. Дорога эта была новая и неведомая, а начать свой путь Московскому государству предстояло во главе с 16-летним юношей.

Не раз встреченное в тексте слово «казаки» нуждается в разъяснении. В нашем представлении казачество чаще всего ассоциируется с полувоенными формированиями на окраинах государства или с Запорожской Сечью. Однако чтобы понять судьбы казачества в Смутное время, нужно отрешиться от такого взгляда и вспомнить о другом, исконном значении слова «казак», которым, по «Словарю древнерусского языка» И. И. Срезневского, называли «наемного работника» в монастырских и частных вотчинах [68] Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка (репринтное издание). М., 1989. Т. 1. Ч. 2: Е-К. Стб. 1173–1174. . Главный принцип казачьей службы состоял в личном почине, выборе свободного человека, кому служить. Со временем найм стал толковаться расширительно и включил для «казаков» воинскую службу, ставшую их основным занятием. При этом для людей средневековой Руси существовал большой простор для игры словами: «казание» (наставление, увещевание), «казенный», «казити» (повреждать), «казнь», — в таком окружении жило слово «казак» в русском языке. В. О. Ключевский писал: «В Московской Руси еще в XVI–XVII веках повторялись явления, которые могли возникнуть только при зарождении казачества. В десятнях {4} 4 Десятый — книги учета состава и служебной годности дворян и детей боярских одного уезда. конца XVI века встречаем заметки о том или другом захудалом уездном сыне боярском: „Сбрел в степь, сшел в казаки“. Это не значит, что он зачислился в постоянное казацкое общество, например, на Дону; он просто нашел случайных товарищей и с ними, бросив службы и поместье, ушел в степь погулять на воле, заняться временно вольными степными промыслами, особенно над татарами, а потом вернуться на родину и там где-нибудь пристроиться» [69] Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 3 // Ключевский В. О. Соч. в 9 т. М., 1988. Т. 3. С. 99. .

Источники Смутного времени полны упоминаний о казаках, вошедших даже в шуточную стихотворную «Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева» А. К. Толстого: «Поляки и казаки нас паки бьют и паки». Действительно, в Смуту с казаками были связаны разорение и мучительство; они, по словам С. М. Соловьева, выступали как «разрушители государственного порядка». Какой еще упрек может звучать в России настолько политически серьезно, как этот? На таком отрицательном фоне факты участия казаков в освободительном движении ополчений 1611–1612 годов, их влияние на ход избирательного собора 1613 года если не замалчивались, то трактовались тенденциозно, в обвинительном ключе. Казаки убили в июле 1611 года руководителя Первого ополчения думного дворянина Прокопия Петровича Ляпунова; предводитель казаков в этом ополчении Иван Мартынович Заруцкий ушел из-под Москвы со своим войском, не желая соединяться с новым ополчением князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Походы Заруцкого оставались главной угрозой в начале царствования Михаила Федоровича, а борьба с казаками велась в течение нескольких лет, практически до возвращения из Польши патриарха Филарета.

Отход от односторонней трактовки роли казаков в событиях, предшествовавших избранию на царство Михаила Федоровича, произошел сравнительно недавно. В 1958 году в Харькове вышла книга Н. П. Долинина, посвященная истории освободительного движения 1611–1612 годов и роли в нем казачьих полков («таборов») [70] Долинин Н. П. Подмосковные полки (казацкие «таборы») в национально-освободительном движении 1611–1612 гг. Харьков, 1958. . Вопреки существующей традиции Н. П. Долинин показал, что казаки фактически осуществляли осаду Москвы до подхода ополчения князя Д. М. Пожарского. Впрочем, книга Н. П. Долинина вышла в издательстве провинциального украинского университета и была обречена на бытование в узком кругу специалистов. Несмотря на это, она действительно оказала влияние на историографию Смуты. Резонанс работ Н. П. Долинина был бы еще сильнее, если бы он успел защитить и опубликовать написанную им в 1960-е годы докторскую диссертацию на тему участия казаков в освободительной борьбе 1608–1614 годов. Остается благодарить предполагавшегося оппонента на защите А. А. Зимина, передавшего после смерти Н. П. Долинина текст его диссертации на хранение в Отдел рукописей Российской государственной библиотеки [71] Долинин Н. П. Классовая и национально-освободительная борьба в Русском государстве в конце 1610–1614 гг. // ОР РГБ. Ф. 218. Музейное собрание. № 1355 (1–3). (Рукопись указана A. Л. Станиславским.) .