Вячеслав Козляков - Михаил Федорович

Война подорвала бюджет Московского государства. Представление о тратах на Смоленскую войну дает роспись денег, посланных на жалованье ратным «немецким людям», солдатам, казакам и даточным людям. С сентября по ноябрь 1632 года было отослано свыше 80 тысяч рублей, в декабре — 30 тысяч рублей, и далее каждый месяц — 25–30 тысяч рублей, вплоть до сентября-октября 1633 года, когда ежемесячные посылки возросли в полтора раза и составили 46–47 тысяч. Всего за год было истрачено, таким образом, полмиллиона рублей [325] КР. Т. 2. Стб. 445–447. . Отсылки денег прекратились только со смертью патриарха Филарета в октябре 1633 года. Но и это не все. Война коснулась каждого. Со всей страны были взяты даточные люди, собран хлеб для войска и организован подвоз вооружения и запасов на поставленных населением подводах.

На усиление гнета население отвечало традиционным способом. Под Смоленском поднялось казачье движение Балаша, сначала воевавшего на стороне царя Михаила Федоровича, а потом повернувшего свои станицы против правительственных войск. Московское государство снова вспомнило о земских соборах и пятине. Последняя собиралась по решению собора 28 января 1634 года [326] См.: СГГиД. Т. 3. № 99; ААЭ. Т. 3. № 242; Сташевский Е. Д. Очерки… С. 378–382; Яковлев А. И. Приказ сбора ратных людей. С. 90–109; Карпачев А. М. Пятина 1634 (142) года как источник для изучения социально-экономической истории Московского государства // Исторические записки. М., 1950. № 33. С. 232–258; Черепнин Л. В. Земские соборы… С. 249–252. .

Общее нестроение ощущалось во всем Московском государстве. У людей снова развязались языки, увеличилось количество расследований о «слове и деле» государевом, когда кто-нибудь неодобрительно высказывался о власти. Появились и доморощенные реформаторы, желавшие поделиться с властью своими рецептами выхода из кризиса. Но система, созданная в Московском государстве первой половины XVII века, еще не была готова к частным инициативам своих подданных, если только они не имели источником царское распоряжение.

Одним из таких забытых реформаторов был стряпчий Иван Андреевич Бутурлин. После поражения под Смоленском, когда в Речь Посполитую было отправлено посольство боярина Федора Ивановича Шереметева, Бутурлин по дороге присоединился к посольским шатрам, чтобы рассказать государю о его «недоброхотах». Был учинен допрос, в ходе которого выяснилось, что Иван Андреевич Бутурлин собирался говорить о боярине Михаиле Борисовиче Шеине, который «думал де один с Измайловыми; а с князь Семеном (Прозоровским) и с Богданом (Нагим) ни о чем не думывал». Кроме того, Бутурлин намеревался жаловаться на боярина князя Дмитрия Михайловича Пожарского, использовавшего стояние в Можайске не только для сбора рати: «Да в Можайске ж многие кабаки, уйму от бояр нет, и у боярина князя Дмитрея Михайловича Пожарскова заведены свои кабаки в многих местех; и от того дешевова питя разошлися многие ратныя люди, и пешия и конныя, пропився». Иван Андреевич Бутурлин имел в голове целую программу, в которой, во-первых, обосновывал необходимость организации рейтарских полков из русских людей, чтобы не тратить зря казну на немецких людей — «начальных людей много не к делу». Предложение это возникло, конечно, под впечатлением низкой боеспособности и прямого предательства некоторых наемных офицеров. В проекте Ивана Андреевича Бутурлина слышны отзвуки традиционных представлений служилых людей о соблюдении одинаковых условий службы для всех (как это было еще в челобитных Ивана Пересветова при Иване Грозном). Поэтому начальственный состав предполагаемых русских рейтарских полков Бутурлин предлагал заполнять «старослужащими», а в рядовые набирать без жалованья «из городов молодых воевод и всяких приказных людей, которые избывают от службы», кажется, путая обязанность службы с наказанием. Еще один совет Бутурлина касался организации особого полка в Северских городах, для того чтобы отвоевать города, остававшиеся в Литве. Время для этого предложения наступит позднее, во второй половине XVII века, когда с организацией регулярной армии придут и к необходимости размещения таких полков поблизости от предполагаемых мест ведения боевых действий. Но главной в проекте реформатора Ивана Андреевича Бутурлина была идея организации в Москве постоянного учреждения с выборными от служилых людей и «из черных, по человеку, а не из больших городов». Эти люди, составлявшие своеобразный постоянно действующий земский собор, должны были осведомлять государя «про всякие дела», потому что «недоброхоты» из числа бояр скрывают от царя Михаила Федоровича нужды «бедных людей».

Проект реформ стряпчего Ивана Андреевича Бутурлина — неординарное явление для московских порядков. В Московском государстве очень не любили нововведений, не освященных стариной, поэтому у реформаторов было мало шансов на успех. Стали обсуждать не суть того, что предлагал Бутурлин, а совсем другое — в каких отношениях находится он со своим «дядею» — окольничим Федором Леонтьевичем Бутурлиным, старшим на местнической лестнице в роду Бутурлиных. Тому инициатива племянника тоже не сулила ничего хорошего, поэтому он решил спрятаться за спасительное объяснение: дескать, Иван Бутурлин «не в целом уме». В дальнейшем карьера стряпчего Ивана Андреевича Бутурлина развивалась обычным порядком: он остался при Дворе и со временем даже получил чин московского дворянина. А значит, все наветы на него в связи с челобитной 1634 года и обвинения в сумасшествии не имеют под собой основания. Просто в глазах тогдашнего общества именно так воспринимались поступки людей, решившихся высказывать свои суждения о необходимости изменений в Московском государстве [327] РГАДА. Ф. 210. Приказной стол. Д. 80. Л. 69–96. Публикацию см.: Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. 8. Н. Новгород, 1909. С. 58–70; Сташевский Е. Д. Очерки… С. 366; Козляков В. Н. Забытый реформатор (стряпчий И. А. Бутурлин и его «дело» 1634 года) // Отечественная и всеобщая история. Методология, источниковедение, историография. Брянск, 1993. С. 91–93. .

Вопрос о том, называть ли политическую систему 1619–1633 годов «двоевластием», является, по крайней мере, дискуссионным. У названной проблемы существует не только политический, но и личный аспект. Обычно отношение царя Михаила Федоровича к своему отцу не принимается в расчет в построениях историков, что и приводит их к фундаментальному непониманию и узости трактовок. Между тем в совместной деятельности царя и патриарха по управлению государством было прежде всего взаимное движение к гармонии чувств отца и сына, которая так часто и жестоко нарушалась раньше внешними вторжениями. В источниках нельзя отыскать ни одного распоряжения патриарха Филарета, сделанного против воли царя или без совета с ним. И — наоборот. Если это называть «двоевластием», тогда можно принять и такой термин. Однако в характеристике политической системы Московского государства в 1620-е годы большей частью подразумевается другое: доминирование патриарха Филарета над якобы безвольным и лишенным реальной власти сыном.