Уинсли Кларксон - Стинг. Тайны жизни Гордона Самнера

И вновь в защите тропических лесов Стинг проявлял решительность, не принимая ни малейшей возможности провала.

Бразильский президент Фернандо Коллор де Мелью наконец согласился придать статус заповедника территории, равной по размеру двум третям Италии, родине двух тысяч индейцев Кайапо, чье Дело так долго отстаивал Стинг.

Стинг услышал эту новость как раз перед тем, когда он собирался начать серию концертов на стадионе Уэмбли в Лондоне. Он сказал, что это была победа «для каждого, кому не безразличны права человека и окружающая среда». Он оценил это как исторический факт. «Бразилия преподнесла пример всему миру. Теперь мы должны сделать все, чтобы помочь этим решениям воплотиться в реальность». Новый парк должен был охватить семьдесят тысяч квадратных миль леса по берегам реки Ксингу. По всем подсчетам достижение Фонда тропических лесов было значительным, хотя оно никогда широко не рекламировалось.

Тем временем карьера Труди понемногу оживлялась. К удивлению Стинга, она согласилась сниматься в главной роли в итальянском малобюджетном фильме под названием «Мамба» — драме с медленно развивающимся действием. Центральная сюжетная линия — смертельная игра в прятки с самым страшным врагом Труди, — змеей.

Затем она ухитрилась внешне подойти на роль «Мисс Мапл», а также сняться в комедийном сериале «Келли Монтес», а также сыграла в сценической постановке в Вест-Энде. Был ещё и сериал четвертого канала под названием «Девушка-начальник». «Это было начало. Теперь я чувствую, как будто бы повернула за угол», — сказала она.

На фронте благотворительности Стинг, к удовольствию «Music Teraphy Foundation», преподнес свой любимый автомобиль для аукциона — недавно отремонтированный «MBGB GT».

Стинг намеревался сделать много хорошего в этом мире. И никто не мог заставить его свернуть со своего пути.

Два прыгуна-спаниеля Стинга, Вильям и его брат Гектор, неслись по дороге впереди своего хозяина, неистово лая, довольные тем, что их выпустили на свободу из дома. Все говорили, что Вилли, как и его хозяин, обладал духом свободы и своенравием. Когда ветеринар семьи сказал, что собака нуждается в определенном лечении, Стинг отказался на том основании, что он не хотел бы, чтобы то же самое проделали с ним.

В этот ветреный день Стинг так же был доволен, что находится за пределами дома, как и его собаки. В своем любимом замшевом коричневом жакете, замшевых коричневых туфлях и черных джинсах, с небольшой щетиной, проступившей на его щеках, он прогуливался быстрым шагом, получая удовольствие от холодного дневного воздуха и физического движения.

А дома Труди, их трое детей и один из двоих детей от брака с Фрэнсис готовили чай. Дом был расположен чуть в стороне от очень оживленной улицы. К дому Стинга почти вплотную примыкали другие дома, в том числе дом, принадлежавший Сэмюэлю Тейлору Колриджу, поэту и критику, который осветил путь британскому романтическому движению два века тому назад.

За входной дверью дома Стинга в этот холодный ветреный день лежал привычный мир — спешащие пешеходы, звуки клаксонов, строительные площадки, шум, лай собак. Шла своим чередом городская жизнь. Но тут же, за углом, несколькими кварталами ниже располагался Хемпстед Хит — холмистая зеленая местность с пешеходными дорожками. Равновесие деревни и города прекрасно подходило Стингу.

Когда Стинг прогуливался по окрестностям в тот день, у него были все основания чувствовать себя счастливым. По крайней мере, демоны, которые преследовали его большую часть жизни, были изгнаны. Он впервые за долгое время чувствовал себя удовлетворенным своим жребием. Он стал поп-идолом, которым могли восхищаться взрослые люди. Он все еще имел сверхъестественную способность быть признательным за понимание своего творчества, и даже до определенной степени подшучивать над собой.

Спустя час Стинг вернулся в свой дом, положил огромное полено в камин, разжёг огонь и уселся на старый диван перед камином. Была только середина дня, но серое небо за окном уже начинало темнеть, углубляя тени, которые собирались в темноте комнаты, на стенах, обшитых деревом. И вот Стинг пил свой любимый чай со снадобьями и медом, который помогал ему смягчать голосовые связки и «держать жизнь крепко в своей руке».

В следующие восемь недель ему предстояло начать еще одно «приключение» всемирного масштаба. На этот раз он намеревался возглавить «жесткую», профессиональную группу музыкантов, в которой были Кенни Кирклэнд — клавишные, Доминик Миллар — соло-гитара и Винни Колайтуа — ударные. Они намеревались привести себя в хорошую форму, играя в маленьких клубах в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Чикаго и Нью-Йорке, прежде чем покорять большие арены.

В отличие от многих рок-звезд его возраста, Стинга не одолевали страхи по поводу своей способности нести свою музыку в будущее и при этом выглядеть достойно. Стинг твердо убежден, что есть способ становиться старше и все-таки оставаться исполнителем без смущения для себя. «Всё дело в группе, — считает он. — Не следует быть в группе, когда ты уже взрослый. Ты можешь быть сам по себе. И именно поэтому я не в группе».

Огромная внутренняя уверенность Стинга позволила ему попробовать различные вещи. Но теперь, когда он вошел в 90-е годы, он знал, что ему придется направлять себя более осторожно. «Я пытался очень осознанно сломать шаблон, делать те вещи, которые обычно рок-звезды не делают, и к которым не стремятся. Безусловно, заканчиваете вы тем, что вас начинают называть возомнившим о себе. Я не возомнил о себе. Я просто желаю рисковать до той степени, в которой без ущерба для себя можно быть смешным — рисковать в тех вещах, где не страшно потерпеть неудачу. Я думаю, что сам процесс попытки вырваться из стереотипа того стоит. Я не думаю, что люди знают, что им ожидать от меня…»

Концерты Стинга стали нешумными, респектабельными «обзорами», а не добрым старым всеохватывающим рок-н-ролльным взрывом. На сцене он значительно расширил свой диапазон, даже включил такой материал, как «Purple Has» Джимми Хендрикса, к большому удивлению своей публики, в основном состоящей из среднего класса. Однако он все еще продолжал предоставлять любой аудитории классику «Полиции», и некоторые критики полагали, что это была самая рискованная часть его выступлений.

Как писал Адам Свитинг в «The Guardian»: «Главная проблема в обращении к материалу «Полиции» состоит в том, что он гораздо лучше, чем недавнее творчество, в основном повторяющее лучшие находки и тонко манипулирующее сознанием слушателей…»