Сергей Есин - Смерть титана. В.И. Ленин

Это была полемика по существу, и ее всегда можно списать на свое видение предмета и полемический азарт, на романтические фантазии в области партийного строительства. Но в процессе этих споров он совершил роковую ошибку. Решалась судьба самой ленинской статьи о Рабкрине. Газета «Правда» была органом почти директивным. А если по всей провинции начнут что-то реорганизовывать? И вот, когда на совместном заседании Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК обсуждали судьбу этой статьи, именно он, Лев Давидович Троцкий, внес очень смелое предложение: после публикации в «Правде» разослать по всем губкомам и крайкомам секретный циркуляр, который бы дезавуировал этот ленинский текст. Досадный инцидент.

Вспомнил ли Каменев об этом эпизоде, когда Троцкий предложил свои принципиальные условия соглашения? Лестным здесь было только то, что трое против одного. Троцкий вглядывался в лицо Льва Борисовича. Ничего, вроде не кривится, не иронизирует, просто усталое лицо сорокалетнего человека. Но надо внимательно следить за этой новой генерацией молодых политиков. Молодость и страсть к власти делает их очень опасными. Пришла нелепая и пошленькая мысль: еврейский торг у русского пирога. Интересно, почему у всех еврейских вождей русские псевдонимы? Ну, история его, Троцкого, псевдонима широко известна. Работая в ссылке писарем, он затырил чистый бланк паспорта, а когда выписывал его на себя, то из какой-то сатанинской гордости вписал имя надзирателя в одесской тюрьме — Николай Троцкий. Вот так, как старая ненужная кожа, отвалилась его настоящая фамилия Бронштейн. Григорий Евсеевич Апфельбаум («яблоневое дерево», по-немецки) стал Зиновьевым (с греческого Senosbios — жизнь Зевса), что вполне соответствует нарциссизму нашего главного коминтерновца. А вот почему Розенфельд («розовое поле») стал Каменевым?

(Прервем на миг внутренний монолог трясущегося в поезде главного железнодорожника Советской России и поможем ему своими изысканиями. Не могло так случиться, что версия о происхождении его собственного псевдонима предназначена лишь для «широких масс» и одновременно некое кокетство перед «интеллектуалами»: дескать, вот какой я небрезгливый, могу взять себе фамилию обидчика, классового врага? Но пойдем тем же путем сравнительной лингвистики. В немецком языке, на одном из диалектов которого основан идиш, есть существительное Trotz — «упорство» или «упрямство», а также наречие trotz — «несмотря» или «вопреки». Так что псевдоним Троцкого, склонного к символике, скорее мог означать Упорствующий несмотря ни на что или Упрямствующий вопреки всему, что он не раз и проделывал. Для революционного теоретика, дипломата, крупного военного и хозяйственного организатора это невинное лукавство вполне в духе некоторых ветхозаветных персонажей, не отказывавших себе в удовольствии надуть отца, брата или любовника.)

Итак, соглашение и компромисс были возможны на почве выполнения ленинских предложений. Как? Каменев во время мартовского разговора твердо обещал склонить Сталина к принятию компромиссного решения. В качестве некоего материализуемого залога этой интриги было бы извинительное письмо Сталина, которое тот пошлет Старику. Посвященные знают одно: только болезнь помешала Ленину переместить Сталина с места генсека. Любовь закончилась, у Ленина теперь есть и другие порученцы, которых он довоспитает для выполнения задач любой сложности. Значит, Сталину это вынужденное перемирие могло пойти на пользу. Он, Троцкий, конечно, помнит о той просто зоологической ненависти, которую Сталин еще с гражданской войны к нему питает. Известно также, что Сталин недолюбливает евреев. Но положение Сталина может оказаться слишком серьезным, чтоб обращать внимание на такие пустяки, как «личная неприязнь».

Все это высчитав, Троцкий был уверен, что компромисс возможен, он выгоден всем. Надо лишь затаиться в своем кремлевском логове и ждать известий от Каменева. Может быть, следует менять стиль борьбы? Борьбы как таковой нейтралитет не исключит. Только теперь она пойдет под кремлевскими бархатными дорожками.

Но возникла конспиративная трудность: сразу же после предполагаемого разговора со Сталиным Каменев должен был выехать в Тифлис на партийный съезд. Обмениваться письмами, то есть фиксированными свидетельствами по поводу этого сговора, вожди не были склонны. Передавать же через посыльных именные носовые платки, фамильные перстни, высылать голубей — это средневековье и дартаньяновщина. Решили поступить в соответствии с прогрессивным веком: приехав в Тифлис, Каменев сразу же позвонит Троцкому.

И уже по голосу своего товарища по Политбюро, долетающему по проводам из далекого Тифлиса, умудренный многими предательствами Троцкий понял: случилось нечто непредвиденное. Из человека, ставящего свои условия, Троцкий неожиданно для себя превратился в просителя. Голос Каменева зазвучал в телефонной трубке с непередаваемым оттенком наглости и решимости. В чем дело? Что именно Каменев, находящийся в Тифлисе, узнал нового по сравнению с Троцким, не выезжавшим из Москвы? Были, оказывается, события, развернувшиеся тут же, в Кремле. И в известной мере Троцкий стоял у их истоков. Нет, ему не в чем себя упрекнуть, его совесть чиста, однако одна зацепочка имеется. И как же один зубчик шестеренки цепляется за другой!…

Это хорошо всем известно: в злополучном марте — год идет двадцать третий — Крупская сказала, наконец, о сталинской грубости Ленину, вернее, случайно проговорилась об инциденте со Сталиным, произошедшем еще 22 декабря. Ленин отчаянно разволновался и продиктовал письмо Сталину с требованием извиниться и с угрозой прекращения отношений. Сталин ответил холодной и вежливой, похожей на оскорбление, отпиской. И тут же у Ленина началось новое обострение болезни. Усилился паралич правой стороны тела, парализовало левую сторону, Ленин окончательно потерял дар речи. Вот об этом-то Каменев по телефону первым узнал от Сталина. Это была государственная тайна, которую Сталин присвоил себе. Троцкий, жительствующий в Москве, об этом еще не ведал. Сталин первым понял ценность информации и начал ее секретить.

Но это результат, итог инцидента. Была еще первопричина — наскок Сталина на Крупскую.

Троцкий сосредоточивается, глядя на бесконечные снежные поля за окном, и заставляет себя вспомнить всю эту ситуацию поэтапно. Так водолаз спускается на дно реки, чтобы обнаружить разрушенный фундамент моста. По мере погружения вода темнеет, солнечный свет меркнет, часто эти диагнозы ставятся на ощупь.

Если бы в политике знать, чем может обернуться то или иное действие, тот или иной поступок! Зачем он, Троцкий, умеющий, когда надо, держать язык за зубами, сказал Каменеву о той личной к нему записке Ленина от 22 декабря 1922 года? Взрослый человек мог бы и промолчать. Он ведь лучше, чем прикованный к постели Ленин, представлял себе изменяющуюся обстановку среди вождей в Политбюро и ЦК. Не было ли в этом его, Троцкого, скрытого недоброжелательства к Ленину и тайного заискивания перед ленинскими и собственными врагами? Все искали влияния, дальнейшего продвижения и власти, и только больной Ленин пекся о благе страны. Вот она, основа конфликтов. Ему лично ничего не было нужно. Вся ленинская история вымощена этими конфликтами.