Джон Нейхардт - Говорит Черный Лось

Впереди показался гребень горы. Я подумал, что сейчас врежусь в него, однако перелетел прямо над ним. По другую сторону гребня я увидел прекрасную землю, на которой расположился лагерь в виде круга. Я заметил, что люди здесь выглядят счастливыми. Везде царило изобилие, тут и там стояли рамы с развешенным для сушения мясом. Воздух был чист, и все кругом было озарено прекрасным светом жизни. Вокруг лагерного круга в зеленой, сочной траве паслись сытые и здоровые лошади. Зеленые холмы кишели всяким зверьем, и счастливые охотники с песнями несли домой богатую добычу.

Я парил над ними, а потом вдруг стал спускаться вниз прямо в центр круга, где стояло прекрасное древо, все в зелени и цветах. Когда я коснулся земли, ко мне подошли двое мужей, одетые в особые священные рубахи и произнесли: "Еще не пришло время тебе увидеть отца, который живет здесь и счастлив. Нужно сделать важную работу. Мы дадим тебе то, что ты отнесешь к своим людям. С помощью этих вещей они смогут прийти сюда и повидать любимых родичей.

Я понял, что они имеют в виду свои священные рубахи, которые я должен передать людям. Мужи приказали мне тотчас возвращаться, и я тут же опять быстро полетел по воздуху. Когда я подлетел к месту пляски, люди все еще танцевали, но молча. Я надеялся увидеть засохшее древо зеленым и цветущим, но оно по-прежнему было мертво.

Потом душа моя вернулась обратно в тело, и сразу же повсюду раздались голоса, а сам я, как оказалось, сидел на земле. Вокруг меня толпились люди, все спрашивали, какие видения явились мне. Я рассказал им все, что видел, и о тех священных рубахах, которые были на двух мужах.

В тот же вечер некоторые из нас собрались в типи Большой Дороги и принялись за изготовление священных рубах, таких, как я видел. На следующий день я с утра до самой ночи кроил рубахи духов и расписывал их священными знаками из своего видения. Делая рубахи, я размышлял о своем видении, и мне казалось, что если в этом мире сделать так, как оно велит, то древо вновь зазеленеет здесь, на земле.

Первую рубаху я изготовил для Боится Ястреба, а вторую-для сына Большой Дороги.

Вечером я вырезал священный жезл похожий на тот, что я видел в своем первом видении, и выкрасил его в красный цвет священной краской, которую дал Ванекиа. К верхнему концу жезла я прикрепил одно орлиное перо. С этим жезлом, одетый в священную рубаху, я и плясал.

Поскольку я обладал священным видением и силой, полученной от него, на следующее утро меня попросили возглавить пляску. Мы все выстроились в одну линию лицом к западу, и я произнес молитву: "Отец, Великий Дух, узри меня! Народ мой пребывает в отчаянии. Ты возвестил о новой земле, ты показал мне ее. Пусть и народ мой тоже увидит ее". После молитвы все протянули правые руки в сторону запада и начали плакать. Пляска еще не начиналась, а некоторые уже с рыданиями падали в обморок. Во время этой пляски меня, как и вчера, охватило головокружение и тело словно поднималось над землей. Медведь Лягается и Добрый Гром держали меня за руки. Некоторое время спустя мне показалось, что они куда-то пропали, а я опять парю над землей с распростертыми руками. И вновь впереди танцевал пятнистый орел, слышались его пронзительный посвист и крик. Впереди опять показался гребень горы, за которым все явственней слышался гулкий раскатистый грохот, а из самого гребня вырывались языки пламени. Однако я плавно перелетел через его вершину и увидел шесть деревень, раскинувшихся в прекрасной зеленой долине, озаренной живительным светом. Я перелетел и через них, опустился на южной стороне у шестой деревни. Стоило мне коснуться земли, как тут же передо мной появились двенадцать мужей и сказали: "Ты увидишь отца нашего, двуногого вождя".

Они повели меня в центр лагеря, где я опять увидел священное древо, покрытое свежей листвой и цветами. Но это было еще не все. Напротив священного древа стоял человек, широко раскинув руки. Я пристально всматривался в него, но так и не смог определить, к какому народу он принадлежит. Он не был похож ни на васичу, ни на индейца. Его длинные волосы свободно ниспадали на плечи, слева в волосы было воткнуто орлиное перо. Тело, расписанное красной краской, было очень хорошо сложено. Я силился узнать его, но не мог. Пока я всматривался, тело его начало излучать все цвета радуги, а сам он нараспев произнес: "Я таков, что все живое на этой земле принадлежит мне. Твой отец, Великий Дух, сказал об этом, и ты должен сказать так же".

И он сразу исчез, словно язык пламени, задутый ветром.

Тогда двенадцать мужей, что стояли рядом, произнесли: "Гляди, такой будет жизнь твоего народа!"

Я опять увидел, каким прекрасным будет новое время — голубое небо излучало живительный желтый свет на зеленеющую землю. Все люди вокруг были радостными и юными. Не было ни стариков, ни детей, а только красивые люди одного возраста. Затем передо мной появились двенадцать женщин: "Гляди! Эту жизнь ты принесешь на землю", — сказали они. После их слов с запада послышалось пение. Я запомнил слова песни. Затем один из двенадцати мужей взял в руки два прута, один, выкрашенный в белый, а другой в красный цвет. Воткнув их в землю, он произнес: "Возьми их! В них твоя сила. Спеши!"

Я сделал несколько шагов, и тут словно сильный ветер, подув снизу, подхватил и понес меня. Раскинув руки, я быстро полетел вперед. Тут на моем пути показалась ужасная черная река, вода в ней ревела, бурлила и пенилась. Посмотрев вниз, я увидел много мужчин и женщин, все они тщетно пытались переправиться через эту темноводную и страшную реку. Они смотрели вверх и со слезами на глазах молили: "Помоги нам!", но я летел, и не мог остановиться. Сильный ветер все нес и нес меня вперед.

Потом я вновь увидел соплеменников, которые плясали танец духа, и душа вернулась в мое тело, лежавшее на земле. Приподнявшись, я сел, а вокруг стал толпиться народ, желая узнать, какое видение посетило меня на сей раз.

Я стал петь песни, и в них рассказал об увиденном, а старики объясняли их значение остальным. Я спел песнь, которая состояла из тех слов, что сказал мне стоявший рядом с цветущим деревом. Мелодия этой песни была та, что донеслась с запада после слов двенадцати женщин. Четыре раза пропел я эту песнь и тут все люди стали плакать, оттого что васичу забрали у нас наш прежний прекрасный мир.

Я все думал и думал об этом видении. Шесть деревень, должно быть, означали Шестерых Праотцев, которых я видел давным-давно в Типи Пылающей Радуги. Прилетев в шестую деревню, я, наверное, прибыл к самому Шестому Праотцу, Духу Земли, потому что я должен был выступить от его имени здесь, на земле. Я спрашивал себя — быть может, Ванекиа и есть тот самый красный муж из моего видения, который превратился в бизона, а потом в траву с четырьмя лучами света, траву утренней звезды, траву постижения мудрости. А двенадцать мужей и двенадцать жен, как мне казалось, означали число лун в году.