Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме

Войдя, я не успел даже сдуть пену со своей первой кружки пива , как двое военных полицейских вплыли внутрь и приказали посетителям расходиться. Не верилось, что в этом место что-то может оказаться незаконным. Один из них хлопнул меня по плечу, спросил, отношусь ли я к 2/28 и сказал мне выходить наружу и грузиться в двух-с-половиной-тонный грузовик. Затем он пошёл дальше, не дожидаясь ответа.

Снаружи водитель грузовика, чьи рыжие волосы были такими яркими, что казалось, что они загорелись, зевнул показав большой кусок жевательного табака у себя во рту. Затем он проинформировал меня, что снайпер обстрелял старосту деревни в небольшом поселении чуть дальше по дороге. Нас отправляли «прояснить ситуацию», как он сказал с полуулыбкой, полуухмылкой. Такого рода события не были в Южном Вьетнаме чем-то необычным: у Вьетконга были весьма либеральные взгляды на убийства в отношениях с гражданскими лицами, которые им не нравились.

Для начала мы вернулись в зону Рино за оружием и снаряжением. Грузовики ждали неподалёку, пока мы собирали свои вещи и залезали обратно на борт. Мы снова проехали через Фу Лой, а затем свернули на узкую дорогу. Через минуту или две грузовики остановились. Нас высадили рядом с широкой канавой, пролегавшей перпендикулярно основной дороге, проходящей через деревню. Наша позиция была метрах в семидесяти пяти от главных ворот и ближайших домиков.

Мы укрылись в канаве и наблюдали, как несколько крестьян пробежали по дороге в нашу сторону от своих домов в деревне. Один или двое из них выглядели обеспокоенно, но большинство казались безразличными. Они к этому привыкли. Это просто обычное дело, когда вы живёте в деревне Буйволиная Лепёшка, штат Южный Вьетнам.

Позади нас солдаты из подразделения АРВН занимали бетонный блокпост, окружённый сетчатым забором и колючей проволокой. Богомерзкая какофония вьетнамской рок-музыки разносилась изнутри. Особой деятельности там видно не было. Парням, слушающим музыку внутри, было совершенно неинтересно выйти и посмотреть, что делается. Единственный часовой сидел в шезлонге в тени огромного пляжного зонтика и посасывал из бутылки апельсиновую газировку. Ему, должно быть, было любопытно, как мы собираемся войти в деревню, но особого значения это ни имело, потому что одно он знал наверняка – сам он туда не пойдёт из-за снайпера. А мы шли. Когда я обернулся и встретился с ним взглядом, он протянул руку с бутылкой газировки, как будто собирался со мной чокнуться, а затем запрокинул голову и громко захохотал.

Он меня взбесил. Я хотел показать ему средний палец, но не знал, что он означает в этой части мира. Есть поговорка, что если вы выполните за жителя Востока его работу, он вас поблагодарит. Если вы выполните его работу второй раз, она становится вашей. Этот парень держался так, как будто мы уже выполняли его работу тысячу раз. Так оно, пожалуй, и было.

Фэйрмен потребовал двух человек, чтобы они встали на дороге и проверяли удостоверения у всех, покидающих деревню. Мы с Тайнсом вызвались. Большая часть людей просто мельком показывали свои удостоверения и проходили мимо, словно рабочие, идущие на фабрику перед началом смены. Каких-либо особо подозрительных жителей не было. Тем не менее, дело оказалось не таким лёгким, как я думал. Никто не говорил по-английски, все выглядели на одно лицо, а удостоверения, которые они предъявляли, могли оказаться корейскими бейсбольными карточками. Я не был с ними знаком и не знал, на что обращать внимание.

Двое местных приближались к нам на велосипедах. ВК использовали бомбы-велосипеды для устрашения жителей, а равно солдат на протяжении многих лет. Рамы наполнялись динамитом или порохом и подрывались в людных местах, где они могли убить американских солдат, а зачастую вьетнамских женщин и детей. Один из общенациональных журналов у нас в Штатах как-то сообщал, что хитроумные ВК умели измельчать белую резиновую подошву от американских теннисных кроссовок и как-то использовать её в качестве взрывчатки, возможно, даже в велосипедных бомбах. В статье говорилось, что они убивают нас с помощью «Пи-Эф Флаерс» [88] PF Flyers — популярная марка кед. , тех, что гарантированно позволяют «бежать быстрее и прыгать выше». В эту историю труднее было поверить, чем в большую часть легенд джунглей. Так или иначе, я несколько секунд раздумывал насчёт приближающихся велосипедов, а затем посчитал их не представляющими реальной угрозы, поскольку никогда не слышал о велосипедных бомбах, применяемых в стиле камикадзе.

Один мужчина средних лет внезапно спрыгнул с повозки после того, как мы её остановили. Я резко включил заднюю на несколько шагов, прислушиваясь к его неразборчивой болтовне. Страх и тревога на моём лице ничуть его не озадачили и не остановили, так что я направил свою винтовку ему в голову. Он остановился и перестал болтать, видимо, понимая, что я на нервах и могу прострелить ему лицо. Тайнс обыскал груз бамбуковых шестов и не нашёл ни оружия, ни Бугимена. Мы позволили ему проехать. Я чувствовал, что вспотел. Позади часовой АРВН с апельсиновой газировкой снова хохотал надо мной.

Вместо того, чтобы идти прямо по дороге в деревню, мы двигались под углом к левому краю. Мы сильно рассредоточились и набрали дистанцию, затем пересекли небольшой по узкой деревянной доске менее фута шириной. Доска висела футах в десяти над водой. Если деревенские ребятишки могли переходить по ней, не падая, то это могли и мы.

В нескольких футах от места перехода медленно вращалось деревянное водяное колесо, орошающее прелестный огуречный садик. Вся сцена казалась странно идиллической с учётом обстоятельств. Как нелепо это ни выглядело, но мы приближались к первой линии домов, одним глазом высматривая снайпера, которого собирались уничтожить, а другим глазом глядя на огурцы фермера Нгуена, на которые мы не хотели наступить. Все сельские жители скрылись по своим домам. Большая их часть не имела дверей, просто висели истрепанные тряпки, чтобы задерживать постоянный поток пыли и насекомых.

Пока мы двигались вдоль домов, маленький мальчик, одетый лишь в бирюзовую футболку, выглянул из двери, и его тут же втянула внутрь рука взрослого. Тихое, на вид безлюдное поселение, без единого человека на улице, представляло собой зловещую картину. Я чувствовал себя Гари Купером, идущим по главной улице в фильме «Ровно в полдень» [89] "Ровно в полдень" — вестерн 1952 года. . Было слишком тихо. Всё это место было неприятностью, которая ждала своего часа, и мы все это знали. Селяне прятались по домам не просто так. Они все знали, что снайпер не сбежал, когда мы входили в деревню и начали проверять удостоверения возле канавы. Он всё ещё был здесь, прячась, ожидая момента, чтобы сделать свой ход против нас.