Александр Боханов - Борис Годунов

Умножение чинов, их иерархическая последовательность требовали определенного учёта и контроля. Уже при Иоанне III начали вести разрядные книги, или послужные списки, где фиксировалась вся служилая иерархия «по разрядам». Позже был создан Разрядный приказ, известный по документам с 1535 года, ведавший служилыми людьми, их чинами, их обязательной государственной деятельностью, назначением содержания и т. д.

Однако при всём том родовое начало продолжало существовать, но не в форме «государева закона », а как норма обычного права, как традиция, которую было очень трудно преодолеть. Младший по летам человек, но имевший высокое родословие, считал для себя зазорным служить над началом хоть и старшего и опытного начальника, но «низшего по чину».

Кичились и гордились не талантами, способностями, государственными заслугами своими и своих предков, а в первую очередь и исключительно родовыми званиями. Дело постоянно доходило до склок, препирательств и конфликтов, которые самым неблагоприятным образом сказывались на государственном управлении. Иоанну Грозному даже пришлось издать в 1552 году специальный указ, в котором говорилось, что одному государю принадлежит право судить о родах и достоинстве и что кто с кем послан, тот тому и повинуется.

Вся русская служебная элита того времени в той или иной степени ощущала на себе воздействие этой традиции «родовой чести». Особенно пострадала от неё репутация Бориса Годунова, которого даже после воцарения в 1598 году в среде именитых и родовитых называли презрительно «рабоцарь», подчеркивая его «холопье», «рабье» происхождение, его «недостойность» для столь великого звания — Хозяина Земли Русской.

Как уже упоминалось, историческая ситуация сложилась таким образом, что о Борисе Годунове писали или недоброжелатели, или его личные враги, а потому его биография изобилует темными пятнами и пустотами, заполненными домыслами и сентенциями нередко самого уничижительного свойства. Один показательный пример.

В числе литературно-публицистических памятников первой половины XVII века значится очень интересное произведение, носящее в духе времени весьма витиеватое название: «Временник по седмой тысящи от сотворения света во осмой в первые лета », который в историографии называют просто «Временник ». Он составлен известным служилым человеком, дьяком Иваном Тимофеевым (ок. 1555–1631)^^\ занимавшим в 1598–1599 годах 17-е место среди приказных дьяков. «Временник» описывает важнейшие событий Русской истории от правления Иоанна Грозного до Михаила Романова. Считается, что этот памятник был составлен в конце 10-х — начале 20-х годов XVII века.

Автор являлся очевидцем важных событий, многое видел, многих лично знал, что, казалось бы, должно было сделать данный документ чрезвычайно событийно насыщенным, а потому и чрезвычайно ценным. Ничуть не бывало. Оставляя в стороне прочие сюжетные линии, остановимся только на одном аспекте: описании личности Бориса Годунова.

Здесь уже нет никакой бесстрастной хроники, здесь звучат громы поношений и сверкают молнии негодований. Иван Тимофеев приписывает Годунову все мыслимые и немыслимые дела и намерения. Он однозначно рисует его «незаконным» Царём, «похитившим власть». Что двигало таким всепоглощающим неприятием — неизвестно. Вот только один пассаж, касающийся смерти Царя Фёдора Иоанновича в 1598 году, которого, оказывается, отравил Борис Годунов! Обратимся к тексту «Временника».

Царь Фёдор окончил «по примеру Давида, кротко свою жизнь свою среди совершения добрых дел, умершего прежде времени и насильственно от рук раба (Годунова. — А.Б.), — ибо многие думают о нём, что преступивший крестную клятву раб ранее положенного ему (Фёдору) Богом предела жизни заставил его почить вечным сном, возложив на царскую главу его рабскую скверную руку убийцы, поднеся государю смертный яд и убив (его) хотя и без пролития крови, но смертельно, как ранее и отрока — брата его (Царевича Дмитрия. — А.Б.). Смерти же самого Царя он втайне рукоплескал...»^^^

До подобных низостей даже иностранные сочинители не доходили, а наш, природный русский, «очевидец» додумался! Ведь Борис Годунов хоть не являлся «природным» Царём, но утвердился же он в этом звании вполне законным путём; он являлся Царём миропомазанным, клятву на верность которому давали все служилые люди, в том числе и Иван Тимофеев.

Спрашивается, каких «позитивных» подробностей биографии Бориса Годунова можно ожидать от таких «очевидцев-современников»; тут Иван Тимофеев не одинок. Ответ прост как яичница — никаких!

До сих пор ничего, например, не известно о семейном укладе родительского дома, о воспитании и образовании Бориса. Известно только, что он был сыном костромского помещика Фёдора Ивановича Годунова, женатого на Степаниде Ивановне, урождённой Снандулия. Фёдор Иванович был одним из трёх сыновей костромского дворянина Ивана Годунова-Чермного. Отец носил кличку Кривой, что свидетельствовало о физическом недостатке. И всё. Как констатировал исследователь, «судить о личных качествах этого человека (Ф. И. Годунова. — А.Б.) не представляется возможным.

До сего дня не вполне ясен даже вопрос: насколько был Борис Годунов грамотным? Иван Тимофеев утверждал, что Борис от рождения и до смерти не проходил по «стезе буквенного учения» и «первый царь не книгочей нам быть»^^^ Исследователи опровергли подобное лживое утверждение. «Примерно в 20 лет Борис удостоверил подписью документ о пожертвовании родовой вотчины в костромской Ипатьевский монастырь. Молодой опричник писал аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Взойдя на трон, Борис навсегда отложил перо. Не стоит думать, что он разучился писать. Новый государь не желал нарушать вековую традицию, воспрещавшую коронованным особам пользоваться пером и чернилами »^^\.

Да и если бы годуновские автографы и не сохранились, то всё равно было бы трудно вообразить, чтобы Годунов, много лет вращавшийся в придворном кругу, не овладел хотя бы основами письма и чтения. Апостол и жития святых являлись непременным чтением в среде мало-мальски состоятельных людей того времени, а уж тем более в царском окружении; по ним учили грамоте всех «недорослей».

Да и невозможно представить, чтобы Иоанн Грозный, сам великий грамотей и книгочей, целый ряд лет общался близко с человеком, не умеющим не читать, не писать. Первый Царь любил «простецов», ценил бесхитростность, благонамеренность и искренность во всём, однако это совсем не означало, что он почитал невежественных. Никогда бы он не породнился с такими людьми; ведь после замужества сестры Ирины Борис Годунов стал родственником Царя Иоанна!

Биографию молодых лет Третьего Русского Царя приходится восстанавливать по крупицам; материалов, сколько-нибудь основательно освещающих сию тему, просто не существует. Только обмолвки в разных документах той и последующей поры.