Николай Греч - Воспоминания о моей жизни

Старшая была за действительным статским советником Федором Христиановичем Вирстом (умершим в 1831 году) и умерла рано, оставив сына. Вирст женился на сестре Павла Христиановича Безака, и та умерла вскоре; потом вступил он в брак с девицею Шульц, женщиной умною и почтенною, она жива поныне.

Вторая из дочерей Рашета была Сусанна, жена Безака, безобразная, неуклюжая, грубая, глупая, капризная и при случае злая; она командовала своим умным мужем: он слушался ее безусловно, хотя частенько с нею бранился. Она умерла вследствие удара в 1825 году, и муж оросил ее останки искренними горячими слезами.

Третья, Эмилия, была за французским эмигрантом Дорером (d'Horrer), о котором скажу, может быть, со временем. Четвертая, Юлия, была за славным химиком и добрейшим человеком Петром Григорьевичем Соболевским (умершим в 1841 г.); пятая, Елисавета, за неважным Гофманом, братом статс-секретаря, жива доныне.

Сыновья Рашета также не пропали: Антон Яковлевич, статский советник, был директором таможни в Риге, женат на умной жене, и дети у него вышли прекрасные, Павел и Владимир — оба военные; дочь за генералом бароном Зальца; все они умерли. Эммануил Яковлевич, храбрый солдат, умер генерал-майором. Карл Яковлевич, женатый на Елисавете Ивановне Фрейганг, — отец Евгения Карловича и Ивана Карловича Рашет, людей посредственных, но честных и трудолюбивых. Они теперь в чинах и звездах.

У Павла Христиановича Безака были дети:

Елисавета Павловна (родилась 6 сентября 1795 года, умерла 23 февраля 1842 года), вышедшая замуж за внучатного брата и друга моего, Ивана Карловича Борна (умершего 11 января 1821 году), краса женского пола, образец и вместилище всех добродетелей. Был я связан с нею в продолжение многих лет самой тесной и искренней дружбой. Милый лик ее проводит меня до могилы. Сподоблюсь ли, чтобы он встретил меня и там!

Мария Павловна (родившаяся 8 июня 1798 года), здравствующая ныне, вдова действительного статского советника Андрея Константиновича Крыжановского, мать многочисленного семейства.

Ольга Павловна (родилась в 1800 году, умерла в 1820 г.) была замужем за артиллерийским генералом Николаем Яковлевичем Зварковским, умершим в 1848 г., скончалась во вторых родах, любезная женщина и красавица. Дети ее — сын Александр и дочь Мария, замужем за Михаилом Никифоровичем Чичаговым. Достойная и примерная жена и мать семейства, воспитанная теткою своею, Елисаветою Павловною.

Александр Павлович (родился 24 апреля 1801 года), генерал-адъютант, оренбургский генерал-губернатор, человек большого ума и способностей, но, по примеру отца, тщеславный хвастун.

Константин Павлович (родился в 1802 году, умер 4 апреля 1845 года), женившийся на моей дочери Софии, человек честный, умный, но своенравный, тщеславный и ужасный эгоист, наконец помешался в уме от неудовлетворенного честолюбия.

Николай Павлович (родился в 1804 году), действительный статский советник, лучший из Безаков душою исердцем.

Михаил Павлович (родился в 1810 году), артиллерийский генерал, большой дурак.

Павел Павлович (родился в 1815 году), тоже полковник артиллерии, человек неглупый, честный, строгий в исполнении своих обязанностей, но притом односторонний педант.

Еще была у них сестра Елена Павловна, больная нервами, которая умерла девицею в 1846. году.

О Павле Христиановиче Безаке должен я еще прибавить, что он, по возвращении из Киева в Петербург, примкнул было к сильной тогда партии богомолов и гернгутеров, при посредстве старого своего приятеля, Карла Ивановича Таблица, но не успел добиться ничего. Он переводил проповеди полукатолического пастора Линдля; помогал Александру Максимовичу Брискорну в издании толкований на Новый Завет Госнера, за что порядочно поплатился, как видно будет впоследствии.

Фамилия Шванебах. Не знаю точно, откуда она происходит. Кажется, прямо из Германии. Отец двоих Шванебахов был щирый немец. Христиан Федорович и Антон Федорович Шванебахи воспитаны были во 2-м (Инженерном) кадетском корпусе и познакомились в нашем доме через дядю Александра Яковлевича Фрейгольда.

Христиан Федорович Шванебах, человек серьезный и умный, служил по инженерной части и занимался формированием инженерной команды, причем у него как-то вырос прекрасный каменный дом. Женат он был на русской девице, Варваре Ивановне Пашковской. Она была в молодости красавицей и сохранила самую приятную наружность до старости. С матушкою моею она была в самой тесной дружбе. Мужа своего она любила страстно и при одном припадке его ревности чуть не лишила себя жизни. По смерти его она жила тихо, в одном из переулков Знаменской улицы, и благотворила всякому, кто прибегал к ней с просьбою о помощи. Я посещал ее непременно 4 декабря, в день ее именин, и находил добрую, умную, миловидную старушку в кругу бывших подчиненных ее мужа, являвшихся к ней с поздравлением, как будто бы она была их начальницей. Разумеется, являлись не все. Некоторые люди, обязанные ее мужу, чурались ее и не обращали внимания на ее просьбы, когда она вступалась за несчастных. Она скончалась в сороковых годах, во время моего пребывания за границей. Не знаю, исполнена ли была ее просьба — быть похороненной на иноверческом кладбище подле мужа. Митрополит Серафим положил резолюцию: «Что она врет! Я и старее ее, а умирать не думаю».

Антон Федорович Шванебах, служивший в артиллерии, был женат на дочери биржевого маклера Шпальдинга. Шванебах был человек приятный, веселый и любимый всеми; жил у тестя своего, которого все считали человеком достаточным и честным. В 1795 году у Шванебаха крестили сына. Батюшка и матушка были на крестинах, данных очень пышно; они, как и все гости, были обижены дерзким обращением и спесью кассира Заемного банка Кельберга и жены его, осыпанной кружевами и бриллиантами. Кельберг грубил всем и каждому.

Батюшка сказал Антону Федоровичу:

— Ну, братец, если ты станешь принимать и впредь таких наглецов, то меня не зови.

Шванебах извинился тем, что принимает Кельберга из уважения к своему тестю, который имеет с ним дела.

На другой день утром батюшка получает записку от Шванебаха: «Приезжайте, ради Бога, поскорее: тесть мой опасно занемог».

Батюшка поспешил к ним. Входит в комнату, здоровается с Шванебахом и видит, что идет к нему навстречу Шпальдинг, причесанный, как тогда водилось, в утреннем сюртуке.

«Верно, он с ума сошел! — подумал батюшка. — Лезет целоваться; не откусил бы он мне носу».

Этого не случилось, но Шпальдинг, поздоровавшись с ним, сказал ему:

— Вообразите, Кельберг бежал в эту ночь с женой.

— Да мне до того какое дело?! — вскричал отец мой. — Черт его побери и с нею.

— Но вы знаете, что он кассир Заемного банка, и у меня с ним были денежные дела. Что мне посоветуете сделать?