Николай Греч - Воспоминания о моей жизни

От этого противоречия между уроками наставника и обстановкой молодого принца произошли те неровности, те противоречия, которые встречаем в характере, образе мыслей и действиях Александра. При первом взгляде и особенно когда он этого хотел, увлекал он всякого, но впоследствии скоро охладевал и переменялся, прикрывая свои истинные чувства личинами прежней дружбы. В случае надобности он подавлял свои чувства и убеждения, особенно если тщеславие заставляло его возбуждать в людях мнение о постоянстве его расположения к кому-либо. Нет никакого сомнения, что он искренно любил покойную королеву прусскую Луизу (мать Александры Федоровны); но по кончине ее оказывал ее мужу еще более привязанности и уважения, нежели прежде, несомненно желая показать свету, что склонность его к королеве была непорочная и бескорыстная.

Он не отгонял от себя людей, которые ему почему-либо надоели и перестали нравиться. Нет! Поцелует бывало — и укажет на дверь. Усиление знаков его милости было сигналом падения того, к кому они обращались. Накануне отставки графа Кочубея он сам привез фрейлинский шифр его дочери. Дальновидный царедворец стал вслед за тем укладываться в дорогу.

Барон Корф в своей книге передал нам письмо Александра к В. П. Кочубею, написанное им в мае 1796 года, за несколько месяцев до кончины Екатерины. Обнародованием этого письма хотел он доказать давнишнюю наклонность Александра к отречению от престола, но доказал только отвращение его к тогдашнему двору и к России, — следствие превратного, бестолкового образования: оно было более блистательное и многостороннее, нежели основательное и прочное. Он выучил многое наизусть, говорил по-французски, как дофин, но не умел безошибочно писать по-русски и впоследствии говаривал шутя, что сожалеет о невозможности запретить указом употребление буквы «ять».

В то время, когда ему следовало бы приняться строго за учение, укрепить свой рассудок, распространить круг своих познаний путешествием по России и по чужим краям и прилежным наблюдением бытии человеческих, не ограничиваясь легкими очерками учебной книги, — его женили (на шестнадцатом году). Екатерина спешила насладиться плодом своих трудов и попечений, хотела иметь ею созданного преемника, любезного ей умом своим и сердцем, ею созданного, радоваться и правнуками. Ранняя женитьба расстроила его во всех отношениях; истощила два прелестные цветка, не дав им развернуться. Это обстоятельство имело влияние, грустное влияние, на всю его жизнь. Он не вкусил счастья родительского и сам увял ранее времени. Смерть Екатерины и вступление на престол Павла изменили порядок и наружность дел, но не характер и мнение Александра. Есть предание, что Екатерина составила завещание, которым, на основании закона, предоставляющего русскому императору избрать и назначить себе преемника, устраняла Павла от царствования и передавала корону старшему его сыну. Говорят, что в секрете был один Безбородко. Он переписывал завещание в двух экземплярах и, по подписанию его Екатериной, скрепил и запечатал: один экземпляр надлежало отправить в Москву, для хранения в Успенском соборе; другой отдать в 1-й департамент Сената. Безбородко отправил пакеты по принадлежности, но в них, вместо завещания, была белая бумага, и, по воцарении Павла, представил ему подлинник. Вероятно, но правда ли это — не знаю. Достойны замечания следующие стихи Державина в оде на вступление на престол Александра:

Эти стихи в печати изменены. В подлиннике четвертый стих был: «Назначив внука вам в царя».

Услуга Безбородко Павлу кажется тем вероятнее, что Павел возвел его в княжеское достоинство и подарил ему четырнадцать тысяч душ. Иван Саввич Горголи рассказывал мне еще более: будто бы Екатерина II умерла от отравы, которую поднесли ей стараниями Безбородко. Но это невероятно. Горголи, именно, хотел этим анекдотом оправдаться в роли, которую сам играл 12-го марта 1801 г.

Александр был кроткий и покорный сын, в точности исполнял волю отца, смягчал, сколько мог, его строгие, часто несправедливые и нелепые меры, и сделался надеждой, любовью, божеством народа. Все были обворожены его красотой, кротостью, благодушием, вежливостью, снисходительностью. Народ толпился вокруг него, бегал за ним, в его глазах читал упование и отраду. Александр усердно и добросовестно исполнял возложенные на него служебные обязанности, помогал, делал добро офицерам и нижним чинам полков, состоявших под его командой, но не выказывался, не кокетничал.

Вокруг него собрались благородные люди: В. П. Кочубей, П. В. Чичагов, М. Н. Муравьев, граф П. А. Строганов, князь А. А. Чарторыжский, Н. Н. Новосильцев, князь П. П. Долгорукий, А. А. Витовтов, М. А. Салтыков [23] Биографические очерки Греча о перечисленных здесь и далее лицах — см. ниже. . С некоторыми из них он занимался изучением предметов философии, истории, политики, литературы. Плодами трудов его товарищей было издание «С.-Петербургского Журнала» (в 1799 году), выходившего под редакциею И. П. Пнина, при помощи Александра Федосеевича Бестужева, отца участников заговора 14 декабря 1825 года.

Свидетельством выставленной нами выше двуличности и переменчивости Александра служит то, что, окружив себя этой блистательной плеядой, он, конечно без ведома их, сблизился в то же время с человеком не глупым, но хитрым, коварным, жестоким, грубым, подлым и необразованным, подлым рабом и хамом Аракчеевым. Этот бессовестный, недальновидный варвар успел подметить слабую сторону Александра — неуважение его к людям вообще и недоверчивость к людям высшего образования, и вкрался к нему в милость, но, вероятно, сам просил его не выказывать своего к нему благоволения слишком явно; он во всю жизнь свою боялся дневного света.

Существование тесной связи Александра с Аракчеевым, в бытность его наследником престола, известно мне по одному неважному обстоятельству: Аракчеев, получив какую-то должность, помнится С.-Петербургского коменданта, и чувствуя свою неграмотность, вытребовал себе в писцы лучшего студента Московского университета, обещая сделать его счастье. К нему прислан был Петр Николаевич Шарапов (бывший потом учителем в Коммерческом училище), человек неглупый, кроткий, трудолюбивый и сведущий. Аракчеев обременял его работой, обижал, обходился с ним, как с крепостным человеком. Исключенный из службы по капризу Павла, Аракчеев почувствовал сожаление к честному труженику и поручил его покровительству Александра, сказав: «Наследник мне друг, и тебя не оставит». Действительно, Шарапов получил хорошее место: впоследствии сгубила его чарочка.