Борис Венков - В боях за Карпаты

— Приборное отделение готово!

И почти сразу стали поступать тревожные сообщения с постов на­блюдения:

— Большие группы немецких самолетов нарушили границу.

— Над Стрыем сильный воздушный бой.

— Над Черновцами воздушный бой.

Батарейцы тревожно вслушивались в донесения. Молчание нару­шил наводчик ефрейтор В. Ковалев:

— Товарищ лейтенант, это война?

Муравьев замешкался с ответом. Никто еще не произносил это зло­вещее слово.

— Да, война! — наконец сказал он.

Услышав тревожное слово «война!», артиллеристы заговорили на­перебой.

— У, гады! — выругался ефрейтор П. Малоног.

— Ничего, мы им еще покажем! — сдвинув выгоревшие брови, сказал старший сержант А. Кузьменков, награжденный значком «От­личник Красной Армии».

Разведчик-наблюдатель красноармеец Г. Кириленко доложил:

— Слышу шум моторов!

— Усилить наблюдение! — приказал Муравьев, рассматривая в бинокль безоблачное небо.

С юго-востока над горизонтом показались девять точек. Сразу труд­но было определить, что это за самолеты, на какой высоте и с какой скоростью идут. Но разведчики и прибористы были хорошо натрени­рованы и четко докладывали исходные данные. В направлении бата­реи сомкнутым строем шли девять самолетов «юнкерс-88». Залетав­шие накануне фашистские воздушные разведчики так и не смогли обнаружить огневую позицию батареи. Теперь летчикам казалось, что со стороны солнца они безнаказанно проникнут к городу и аэро­дрому. Но не тут-то было. Батарея А. А. Муравьева изготовилась к ведению огня.

— Огонь! — скомандовал Муравьев, когда передние самолеты с черными крестами на бортах вошли в зону огня батареи. Раздались первые залпы. Вокруг самолетов закудрявились облачка разрывов. Снаряд, выпущенный орудием старшего сержанта комсомольца Кузь­менкова, разорвался у самолета. «Юнкерс» резко накренился и пошел к земле, оставляя за собой длинный черный шлейф. В небе вспыхну­ли купола парашютов.

Артиллеристы оживились, смахнули пот с возбужденных лиц.

Но другие самолеты, не меняя курса, продолжали идти в сторону города. Два «юнкерса», отделившись от строя, развернулись и начали пикировать на батарею.

Вздыбилась земля, от пулеметных очередей поднимались фонтаны пыли, визжали осколки... Появились первые раненые. Но огонь бата­реи не ослабевал. Артиллеристы с ожесточением посылали снаряд за снарядом в пикировавшие самолеты. И вот еще один бомбардиров­щик врезался в землю.

Два сбитых самолета в первый час войны!

Вскоре батарея сменила огневую позицию и в течение последую­щих семи дней сбила еще пять самолетов врага. За эти бои лейтенант А. А. Муравьев был удостоен первой правительственной награды — ордена Красной Звезды. Орденами и медалями были награждены старший сержант Кузьменков, ефрейтор Малоног и другие бата­рейцы.

Вместе с частями действующей армии зенитная батарея лейтенанта А. А. Муравьева отходила на восток... В районе Чорткова ей при­шлось вступить в бой с колонной немецких танков и подбить два из них. В боях за Киев, Полтаву, Харьков и Воронеж батарея уничтожи­ла еще 11 вражеских самолетов. Грудь отважного офицера Муравьева украсил орден боевого Красного Знамени. День Победы зенитчики встретили в Германии.

А. А. Муравьев закончил войну майором, командиром отдельного зенитного артиллерийского дивизиона. Демобилизовавшись, Алексей Алексеевич поселился в Станиславе, в городе, который защищал от ненавистного врага в первый день войны.

Воздушный таран! Это прием борьбы безгранично смелых и мужест­венных. Впервые таранный удар применил в 1914 году русский лет­чик Петр Нестеров в воздушном бою близ Львова. Этот подвиг в пер­вый день Великой Отечественной войны повторил младший лейтенант Леонид Бутелин в Прикарпатье, в небе над Галичем.

В одну из летних ночей, когда авиаторы крепко спали, над лагерем прозвучала команда:

— Боевая тревога!

На аэродроме все пришло в движение. Вмиг надев гимнастерку и застегивая ее на ходу, Бутелин побежал к самолету. Возле стоян­ки Леонида догнал запыхавшийся Владимир Ардашников, земляк и друг:

— Неужели, Леня, война?!

— Похоже, да...

Бутелин вскочил в кабину истребителя, запустил двигатель и стал ожидать команду. Гул в воздухе нарастал. Глухо ухали взрывы бомб. Усиливался рокот моторов. Было слышно: идут чужие самолеты. Со­мнения нет — война!

Самолет Бутелина, оторвавшись от земли, стал набирать высоту. Взлетели и другие истребители. Часть боевых машин осталась на сто­янках. Вражеские самолеты уже подходили к аэродрому. Вот-вот начнут сбрасывать бомбы.

Техники и механики, отправив машины, с волнением смотрели в небо. Владимир Ардашников старался держать в поле зрения само­лет, пилотируемый его другом. Владимир видел, как истребитель Бу­телина приблизился к вражескому бомбардировщику. В тот же миг на «юнкерсе» вспыхнуло пламя. Бомбардировщик резко наклонился и, словно комета, волоча за собой длинный дымный хвост, упал не­далеко от аэродрома.

— Молодец, Леня! — ликовал Ардашников.

Тем временем Бутелин, сделав вираж, выровнял машину. Снова показался «юнкерс», державший курс на аэродром. Бутелин, не долго думая, развернул истребитель и ринулся на врага. К машине фа­шиста уже рукой подать. Бутелин нажал гашетку, но пулеметы мол­чали. Кончились боеприпасы! Фашист, успокоенный молчанием пуле­метов истребителя, шел своим курсом.

Бутелин прибавил обороты мотора и догнал вражеский бомбарди­ровщик. Миг — и винт истребителя рассек хвостовое оперение фа­шистского самолета. Бомбардировщик повалился на крыло, «клюнул носом» и, кувыркаясь, грохнулся на землю.

Вслед за бомбовозом упал и краснозвездный истребитель.

К месту падения нашей «чайки» спешили летчики, авиационные специалисты. Самолет лежал в мягком болотистом грунте. С трудом открыли кабину. Из окровавленной гимнастерки Бутелина комиссар достал комсомольский билет. Притихшие авиаторы обнажили головы перед мужественным человеком, отдавшим жизнь, защищая родную землю.

Свой подвиг Леонид Бутелин совершил в 5 часов 15 минут 22 июня — в первый день Великой Отечественной войны.

Прошли годы. Заросли окопы и траншеи, шумят сады на местах, где шли бои. Но не меркнет слава героев Великой Отечественной. Не за­быт и подвиг комсомольца Леонида Бутелина.

Прах Леонида Бутелина из с. Нимшина, где он был вначале похо­ронен, перенесли в Галич. Здесь его именем названа одна из улиц. Имя отважного летчика носит и Нимшинская сельская школа. О сво­ем мужественном земляке — летчике комсомольце Бутелине — помнят и в Белоруссии. Из уст в уста передается рассказ, ставший ле­гендой, о воздушном таране советского летчика-богатыря Леонида Георгиевича Бутелина.