Кэтрин Хепберн - Я. Истории из моей жизни

Они не были богачами, но и не бедствовали. Он музицировал на скрипке, она — на фортепьяно. Оба увлекались Робертом Ингерсоллом, «великим агностиком», и ходили на все его лекции. Не признавали официальную церковь. Альфред был лет на двадцать старше Каролины. Его отношения со старшим братом Эймори были, очевидно, сложными. Эймори уволил его из компании, потому что он всегда опаздывал на работу. Потом Альфред возглавил «Буффало скейл уоркс». От природы он был мизантропом, очень подверженным смене настроения, страдал тяжелой формой депрессии. Во время одного из приступов этой болезни, будучи в гостях у Эймори, он вдруг исчез. Его нашли мертвым на железнодорожном полотне, с самострельной раной в голове. Никакой записки, ровным счетом ничего.

Так Каролина осталась одна с тремя дочерьми. Потом обнаружилось, что она больна раком желудка. Каролина знала, что жить ей оставалось совсем немного, и страшилась оставить девочек на руках своих родственников, которых считала безнадежно реакционными. Ей хотелось, чтобы они поступили в колледж. Вместе со старшей дочерью — моей будущей матерью — она посетила колледж в Брин Море, после чего устроила ее туда, а Эдит и Мэрион — в находившийся почти рядом с колледжем пансион мисс Болдуин.

К тому времени, когда умерла их мать, Кэтрин исполнилось шестнадцать, Эдит — четырнадцать, а Мэрион — двенадцать. Кэтрин мыслила свое будущее таким, каким оно виделось ее матери. Ей хотелось учиться в колледже Брин Мор, хотелось самой стать наставницей своим сестрам. Она не намеревалась позволять дяде Эймори быть их вечным наставником. А у того были на сей счет свои соображения. Он считал, что девочки должны быть девочками, то есть учиться в колледже для того, чтобы стать настоящими леди. Девочки же мечтали получить образование, чтобы стать независимыми. Какое-то время такое положение дел устраивало всех.

Сестры добились своего только после того, как Кэтрин придумала кое-что, расстроившее планы дяди Эймори. Девочек обычно посылали пожить то к одним, то к другим родственникам, у которых они проходили своеобразное «испытание».

Отправляясь на жительство в очередную семью, они намеревались выглядеть послушными и обаятельными, но при этом нисколько не сдерживать себя в проявлении эмоций. От их топота дрожал потолок в гостиной, над которой они жили, было много визга и крика. И родственники жаждали как можно скорей избавиться от сестер.

Потом Мама поняла, что возраст позволяет ей самой выбрать себе опекуна. Дядя Эймори только распоряжался ее деньгами, но в юридическом смысле не был ее опекуном. Она пригрозила, что возьмет в опекуны кого-нибудь, не питающего особых симпатий к дяде Эймори, и таким образом сломила его волю и поступила, как задумала. Она устроилась в Брин Мор. Девочки учились сначала в пансионе мисс Болдуин, а позже — в Брин Море.

Для того чтобы дать хоть какое-нибудь представление о той атмосфере, в которой в юности жила Мама, приведу здесь письмо этого самого дяди Эймори, полученное от него Мамой в 1904 году. Оно поможет достаточно четко составить представление о дяде Эймори, который контролировал ее расходы.

4 февр. 1904 г. Корнинг.

Дорогая Кэтрин!

Я получил твое письмо от 1 февраля, на основании которого стало ясно, что в течение последних семи лет ты одалживаешь деньги у Мэри Тоул; на сегодня сумма составляет тысячу долларов, за вычетом того, что ты выплатила ей из своего жалованья. Твой доход всегда был значительным, следовательно, особой нужды занимать деньги у тебя никогда не было, и Мэри Тоул совершает большую ошибку, ссужая тебе деньги. Мое отношение к тебе остается неизменным — ты вздорная, лживая, бессовестная, никчемная личность. Ты растранжирила тысячи долларов и не расплатилась со своими долгами чести. Но я не считаю, что ты способна осознать совершенные тобой ошибки. Сейчас ты расплачиваешься с Мэри Тоул, не хотела бы ты сделать то же самое и в отношении других счетов, которые числятся за тобой? Когда увидишь Тома, будь добра передать ему, что, на мой взгляд, он не мог бы поступить хуже.

Прилагаю чек на тысячу долларов и записываю его на твой счет. Полагаю, ты напишешь на обратной стороне чека: «Выплатить по ордерному чеку Мэри Тоул». Поставь ниже свою роспись — Кэтрин М. Хаутон, а потом отправь переводной вексель Мэри Р. Тоул.

С возмущением,

любящий тебя дядя

А. Хаутон-мл.

Когда совсем девчонкой ты, находясь в Буффало, поручилась за какие-то вещи, которые тебе было запрещено хранить (их вернули), твой отец заметил: «У Кэти ветер в голове». Это верно. У Кэти ветер в голове; она всегда была такой и, несомненно, всегда такой будет.

Когда Каролина Гарлингхаус умерла, ей было тридцать четыре года. Она, по-видимому, обладала очень сильным характером. Моя мать очень много рассказывала о ней: о ее красоте, силе ее характера, ее решимости дать своим дочерям образование и обеспечить такую жизнь, при которой они были бы независимыми от очень деспотичного Эймори Хаутона, главы корпорации «Корнинг гласс». Ее девизом было: «Колледж! Образование!»

Я мысленно представляю себе Маму, рассказывающую, как она сидит рядом со своей матерью. Бабушка Каролина была красивой. У меня сложилось впечатление, что она имела огромное влияние на мою будущую Маму, старшую из трех девочек. Благодаря ей моя мать руководствовалась в жизни деятельной философией Джорджа Бернарда Шоу:

«Истинная радость в жизни — действовать ради цели, признаваемой тобой великой; вконец истратиться раньше, чем тебя выбросят на свалку; быть значимой силой природы, а не нервной, эгоистичной, маленькой, немощной развалиной, напичканной болями и обидами, которая жалуется на то, что мир не желает посвятить себя тому, чтобы одарить тебя счастьем».

Не впадай в отчаяние.

Борись за свое будущее.

Независимость. Только она дает тебе опору.

Женщины ни в чем не уступают мужчинам.

Вперед!

У тебя нет достаточно денег, зато есть «независимый» дух. Знание! Образование! Будь упорной! Прокладывай свой собственный путь.

Не хнычь.

Не жалуйся.

Надейся на лучшее.

Моя сестра Пег рассказывала, что однажды она сидела и плакала, потому что наша сестра Мэрион и ее подружка не принимали ее играть с собой. «Я не могу винить их, — сказала мать. — Это ты — плакса». Пег учла этот урок. Она стала веселей смотреть на вещи.

— Такому-то я не нравлюсь.

— Ну, если бы у него был хороший вкус, ты бы ему понравилась, — сказала мать. — А раз у него дурной вкус, зачем с ним водиться?

Однажды, в пору своего пребывания в Брин Море, матери понадобились деньги. Ей удалось найти ученицу, которой с трудом давалась тригонометрия. Сама Мама тригонометрии не знала. Тогда она достала учебники, позвала девочку и в течение двух недель занималась с ней с опережением на два урока. Девочка сдала экзамен, а с нею и мать.

Читать дальше