Александр Золототрубов - Буденный

Через некоторое время Мешков позвонил.

— Семен Михайлович, вы на меня не сердитесь? — спросил он.

— Нет, — отвечаю я, — я быстро отхожу.

— Я тоже, — сказал Мешков. — Может, продолжим наши встречи?

— Пожалуйста, — ответил я.

Портрет получился хороший и мне очень понравился.

— Но почему глаза вы сделали светлыми, с голубизной? — спросил я. — Ведь они у меня, как у кошки, карие с зеленцой?

— Глаза — зеркало души, а душа у вас светлая, — ответил художник с улыбкой.

Так был закончен портрет, и мы расстались друзьями. Буденный выдвигал таланты, помогал людям утвердить себя. Так было и с народным артистом СССР, лауреатом Государственной премии СССР К. К. Ивановым. «Мой Костя» — как любовно называл его маршал. Иванов был воспитанником одного из полков Красной Армии, где научился хорошо играть на духовых инструментах. Прослужив некоторое время музыкантом в пехотных частях, он попал в кавалерию и был очень рад, потому что давно мечтал стать кавалеристом. В Тифлисе, где в ту пору жил Иванов, свою службу он совмещал с учебой в консерватории. Директором консерватории был известный композитор профессор М. М. Ипполитов-Иванов. Но вот Иванов уволился из полка и приехал в Москву с одним желанием — поступить учиться в Московскую консерваторию. Устроился он в 63-й полк Особой кавбригады, который стоял на Ходынке. Там его и увидел Буденный. Командир полка Павловский доложил Семену Михайловичу, что «наш трубач Костя Иванов и музыку сам сочиняет». Оркестр сыграл один из маршей, сочиненных Ивановым. Буденный, когда утихла музыка, сказал: «Тебе, парень, учиться надо, нам нужны хорошие музыканты». Буденный отдал приказание начальнику штаба по слать Иванова учиться и дал направление в музыкальный техникум имени Скрябина. Позже, когда при Московской консерватории открылись курсы военных капельмейстеров, он перешел на эти курсы, и потом его перевели на симфоническое отделение. Так Иванов стал студентом Московской консерватории. В апреле 1963 года маршалу Буденному исполнилось 80 лет. Не забыл его поздравить и народный артист СССР К. К. Иванов. Позже Иванов писал: «За разговором Семен Михайлович вдруг спросил меня:

— Костя, а помнишь ли ты наши боевые сигналы? — Я ответил утвердительно. Да и разве мог я забыть наши кавалерийские сигналы!..

— А ну спой, — сказал Семен Михайлович, — «Всадники, двигайте ваших коней в поле галопом быстрей» (то есть галоп).

Я спел. Он попросил спеть «По переднему уступу». А потом мы в два голоса начали с Семеном Михайловичем петь другие сигналы…

Встречи с Семеном Михайловичем оставили след в моей душе, в моей жизни. Ведь, дав мне направление на учебу, он стал моим крестным отцом, помог найти себя. Не обрати Семен Михайлович тогда, в те далекие годы, внимания на мальчишку с трубой, может, и не стал бы я дирижером. И за это особое, великое спасибо ему…»

Лауреат Ленинской премии скульптор Е. В. Вучетич давно мечтал вылепить из мрамора бюст полководца, и когда ему удалось это сделать, бюст экспонировался на Всесоюзной художественной выставке 1951 года в Третьяковской галерее. Семен Михайлович приехал на выставку. Долго и с интересом разглядывал он скульптуру, затем сказал стоявшему рядом Евгению Викторовичу Вучетичу: «Вот уж не думал, что из мрамора можно сделать такое живое лицо». На вопрос скульптора, похож ли он, маршал ответил: «Очень даже…»

Затем они заговорили о другом произведении — «Степан Разин». В работе над ним Вучетичу помог М. А. Шолохов. По первому замыслу, горбинки на носу у «Степана» не было. Сделал ее Вучетич по совету Шолохова.

— Должна быть горбинка непременно, — заметил Шолохов…

Буденный гордился, что был земляком Шолохова, не раз бывал у него в гостях; рассказывал, как с трибуны XVIII съезда партии Шолохов заявил: в частях Красной Армии под ее овеянными славой знаменами «будем бить врага так, как никто никогда его не бивал, и смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем — нам этот японский обычай ну… не к лицу».

В романе М. Шолохова «Они сражались за Родину» есть такой эпизод. Командир дивизии полковник Марченко, раненный под городом Серафимовичем в предплечье и голову, узнал о том, что к нему пришло двадцать семь бойцов во главе со старшиной Поприщенко. В тяжелом и неравном бою они сохранили знамя полка. Марченко, несмотря на острую боль, лично поблагодарил бойцов за мужество и преданность своему воинскому долгу. Он говорил о том, что с этим знаменем на Южном фронте сражался полк с деникинскими бандами. Это знамя видел на Сиваше товарищ Фрунзе. Развернутым это знамя многократно видели в бою товарищи Ворошилов и Буденный. Это место в романе показал маршалу генерал армии А. Стученко. Буденный просмотрел страницы, прочел о себе, нахмурился.

— Зря он обо мне… Герои-то солдаты. Я только командармом был. Мое дело направлять бойцов. А уж сражались они…

«Голос большого писателя, как звон огромного колокола, слышен далеко, — любил говорить Семен Михайлович. — У Миши Шолохова и есть такой голос». Сам писатель с уважением относился к полководцу, высоко ценил его заслуги перед своим Отечеством. В день 80-летия Семена Михайловича М. Шолохов прислал ему приветственную телеграмму. В архиве хранится ответ маршала. Буденный, в частности, писал: «Если бы я обладал талантом художника слова, каким щедро наделила Вас природа, родная донская земля и ее мудрый народ, то все бы самое сильное я вложил в это послание, чтобы оно донесло до Вашего сердца мои горячие чувства братской признательности. Я горжусь, что являюсь земляком писателя, могучая жизненная правда и художественное совершенство литературных трудов которого с таким ослепительным блеском показали громаду исторических событий Великого Октября, гражданской войны и становления Советской власти. За власть Советов я расписался шашкой и рад, что мой ратный автограф пригодился для Ваших чудесных произведений».

Уж если маршал с кем «завязывал узелок», то это накрепко и надолго. Так у него было и с Алексеем Толстым. «Русский народ, — писал Толстой, — создал новые формы организации конной боевой части. Такой была вышедшая из Сальских степей бригада Семена Буденного. Не в одной только храбрости заключалась ее сила. Белоказаки тоже умели рубить до седла. От обозного бородача до знаменосца, с усами в четверть, буденновская бригада была спаяна верностью и дисциплиной. Ее эскадроны, ее взводы формировались из односельчан. Бойцы, когда-то вместе ловившие кузнечиков в степи, шли рядом на конях. Сыновья, племянники — в строю, отцы, дядья — на тачанках и в обозе».

Когда Алексей Толстой писал свой знаменитый роман-трилогию «Хождение по мукам», он часто бывал у Буденного, и все просил открыть ему «тайну» побед бойцов Красной Армии. Толстой недоумевал — раздетые, порой голодные, красные кавалеристы били хорошо вооруженных, сытых, поддерживаемых империалистами врагов. В чем была их сила? Буденный как мог пояснял писателю, в чем сила воинов Красной Армии, в том числе и конармейцев. По словам маршала, Толстой был благодарным слушателем, дотошно вникал во все детали армейской службы, особенно требовал подробностей, когда речь заходила о боях Конной армии. Порой спорил, выясняя истину. Выпытывал мельчайшие детали не только у Семена Михайловича, но и у Ворошилова, у других ветеранов гражданской войны. Иногда просил Буденного нарисовать ему схему боя или показать на карте, где и как стояли полки, откуда наседал противник и где были конармейцы.